– Гордячка, значит… – кривится снисходительно. – Ну, попробуй, поработай в "поле". Мнение быстро изменишь.

– Это всего лишь один день, – поправляю на плече съехавшую лямку от сумки. – С чего мне менять мнение?

– Один? Никитос так сказал? – удивляется Санек.

Вскидываю подозрительный взгляд на парня.

– Что не так?

– Ничего, – покачивает головой и сразу же переключается на другую тему. – Твои вагоны первый, третий и пятый. Усекла?

Киваю.

– Я тоже буду недалеко. Есть у меня одно дельце… Но если проблемы – выпутывайся сама. Я Никтоса предупредил, что тебе не нянька.

Снова киваю.

В горле все пересыхает от страха. Последняя фраза пугает ни на шутку. Вагонов в электричке много, и в каждом кто-то чем-то да промышляет. Не знаю, как шайка Санька отнесется к новому работнику.

– А теперь шуруй на платформу. Поезд стоит всего две минуты! – резко приказывает мой новообретенный начальник. А когда разворачиваюсь, еще и умудряется шлепнуть по попе. Не знаю, как ему это удается, бандура в чехле закрывает меня почти полностью, видимо, опыт тискать девушек помогает.

Хочется возмутиться и врезать наглому Саньку. Даже резко поворачиваюсь и смотрю в хамоватую противную рожу. Но парень самоуверенно вскидывает бровь и хищно прищуривается. Словно говорит – стоит мне только пальцем шевельнуть, и Никита обо всем узнает, а моя бандура полетит с четвертого этажа.

– Ничего Настя, это всего лишь один день. Только один день. А там съедешь и забудешь об этом, как о страшном сне, – говорю про себя, пытаясь утешить. Хотя обидно до слез.

Аккуратно перехожу через рельсы и замираю на перроне. Зубы начинают выбивать чечетку. Холодно. И ветрено. Постукиваю кроссовкой о кроссовку, чтоб хоть как-то согреть окоченевшие пальцы на ногах. Рядом стоят нахохлившиеся пассажиры с огромными клетчатыми сумками. Кто-то едет на дачу, кто-то в гости. В основном это пожилые люди. Но есть и молодежь. Люди Санька выделяются из толпы, как волки среди овец. Стараюсь держаться подальше от будущих коллег и невольно жмусь к простым гражданам.

– Один день, всего один день, – шепотом повторяю, как мантру.

Эти личности меня пугают. Особенно, когда к ним подходит Санек, и я замечаю, как некоторые начинают неприкрыто таращится в мою сторону.

К счастью электричка, тяжело и шумно громыхая колесами, приближается к платформе. С громким шипением раздвигаются двери первого вагона. Несколько человек поспешно выходят на станции. Мы терпеливо их пропускаем, а затем сами забираемся в старенький поскрипывающий поезд.

Пока остальные пассажиры рассаживаются на свободных местах, с волнением окидываю взглядом полупустой вагон. Людей совсем мало, но от этого не легче. Выступать мне конечно доводилось. И не раз. Лет с десяти привыкла к сцене и концертам. Но вот так, перед толпой…

В горле застревает колючий комок. А вдруг я петь не смогу. Сейчас мне кажется, что я и звука не выдавлю.

Приходится буквально пересиливать себя, чтобы снять с плеч чехол с инструментом, медленно, сантиметр за сантиметром, расстегнуть молнию, извлечь бандуру. Благо, на меня пока никто не обращает внимания. Большинство преспокойно дремлет, склонив голову на грудь, кто-то читает или смотрит в окно.