Второй день турнира не принес особых неожиданностей. Сражались два отряда рыцарей, победил, конечно же, тот из них, который возглавил дофин. Неудивительно, ведь туда собрали сильнейших рыцарей. Что ни говори, а политика есть политика.

Сам же я присутствовал на состязании лучников, неотрывно находясь возле Жанны. Вперед, как я и ожидал, – сразу выбился один из англичан, сэр Томас де Энен. Несмотря на дворянское происхождение, он отлично владел луком и, похоже, не находил в том ничего зазорного. Кстати, если кто не помнит, то и сам Робин Гуд был дворянином, причем не из последних.

Сэр Томас де Энен был высоким, статным мужчиной с налитыми силой широкими плечами, толстыми жилистыми руками и мускулистыми икрами, туго обтянутыми трико. Лучший из лучников, что я видел в жизни. Он клал стрелы в мишень, словно и не целясь, с неизменно скучающим видом. Вдобавок еще и позевывал, мерзавец, мол, скучно, мишени-то не отстреливаются в ответ, никакого азарта нет. Помнится, некий Брюс Ли тоже сетовал, что манекены не дают сдачи. Мишени относили все дальше, претендентов на победу оставалось все меньше. Наконец их стало только двое, сэр Томас де Энен и, ко всеобщему изумлению, мэтр Николя Фуше. Никакой не чертов англичанин, а совсем напротив – коренной француз, бывший охотник из Каркассона, а ныне – один из воинов королевской армии.

Наконец мишени отнесли за триста пятьдесят ярдов, а это, на мой взгляд, совершенно нереальная дистанция. Проклятый англичанин, ухмыльнувшись, положил в центр мишени три стрелы! Николя Фуше, как ни старался, ни пробовал ветер, ни целился, попал лишь один раз.

– Вы, без сомнения, победитель, – признала Жанна, тяжело вздохнув. Она взяла приз, золотой кубок, усыпанный драгоценными камнями, из рук помощника герольда, тот с поклоном отступил. Тонкие руки девушки дрогнули под тяжестью, когда она протянула кубок победителю. – Но как вам удалось достичь подобного мастерства?

Англичанин выпрямился во весь свой немалый рост, дьявольская ухмылка промелькнула на грубом лице, а затем он ответил. В первый момент я, как и прочие, подумал, что просто-напросто ослышался.

– Что?.. – переспросила Жанна растерянно.

– За десять лет я убил из лука больше трех сотен французишек, – с удовольствием повторил британец. – И да поможет мне покровитель Британии святой Георгий, убью их еще больше. Если, разумеется, вы не покоритесь истинному королю Генриху Шестому.

Толпа вокруг взорвалась возмущенными криками, люди, минуту назад готовые носить победителя на руках, теперь желали одного – разорвать его в клочья. Англичанин продолжал холодно улыбаться, не обращая никакого внимания на оскорбительные вопли, да и кто осмелился бы тронуть его хоть пальцем? По условиям проведения турнира всякое проявление насилия каралось немедленной смертью.

– А теперь... – Тонкие губы победителя презрительно изогнулись, и он словно выплюнул: – Я хочу получить мой приз.

– Нет.

– Что вы сказали? – Белесые брови лучника поднялись до середины лба. – Я не расслышал.

– Я сказала – нет! – твердо ответила Жанна, с силой прижав кубок к груди. Лицо ее покраснело, глаза пылали, как костры темной ночью, а глядела Дева так надменно, что со стороны казалось, будто она сравнялась в росте с английским верзилой.

– Ты не имеешь права! – крикнул сэр Томас де Энен, хищно оскалив острые, словно акульи, зубы. – Отдай его!

Быстро протянув руку, он дернул приз к себе, а Жанна пошатнулась и негодующе вскрикнула. В следующий же миг подбородок англичанина встретился с кулаком Пьера, и с помутневшими от боли глазами лучник рухнул на землю.

– Нет! Перестань немедленно! – громко крикнула Жанна, притопнув ногой.

– Он напал на тебя, – фыркнул баварец, деловито вытаскивая кинжал с широким, словно у меча, лезвием. – А ну не дергайся, британская сволочь, – рыкнул он британцу, наступив тому на грудь. – Лучше помолись напоследок.

– Ты забыл, что дофин запретил трогать англичан?! – твердо заявила Жанна. – Мы боремся за правое дело, а он специально так себя ведет, чтобы заставить всех говорить, будто французы – звери и убийцы, банда душегубов!

– Режь, Пьер, не стесняйся – вмешался я. – Ты же баварец, а не француз, значит, тебе можно. Хочешь, за ноги его подержу, чтобы не дергался? Пусть все потом говорят, будто это баварцы – негодяи и мерзавцы! Глядишь, на вашем фоне мы покажемся невинными овечками. – Пьер ожег меня горящим взглядом, я немедленно состроил честное лицо и тут же азартно добавил: – Если желаешь, можем разделать его на месте, как кабана. Я бы забрал голову и желчный пузырь, все равно собирался покупать у палача, а тут такое счастье бесплатно привалило.

На высоком лбу баварца собрались нерешительные морщины, сузив глаза, он энергично прошептал нечто явно неприличное. В сомнении «брат» оглянулся на Жанну, та смотрела непреклонно, скрестив руки на груди. Англичанин, прижатый сапогом к земле, вновь оглушенно завозился в пыли. Пьер тяжело вздохнул и, подтолкнув его носком сапога, приказал: