Скольжу горьким, пустым взором по его фигуре, по рукам, по лицу. Господи… Если бы я знала раньше… Я бы никогда от него не отвернулась.

— Я не знал, что так получится. Я хотел разобраться и потом… позже тебе всё объяснить как-нибудь. Я не представлял, что всё так затянется. Но не мог я тебя вмешивать. Не хотел вот так. У меня ещё и сестру приплели к этому, хотя она вообще не при делах была. Но она хотя бы была просто под подпиской о невыезде. А ты… — он отходит на два шага назад, проводя рукой по волосам, голос его становится громче. — Ты ж молодой девчонкой совсем была. А я без пяти минут заключённым с многолетним сроком. Да тебя бы родители ко мне на пушечный выстрел не подпустили. А отмылся я слишком поздно. Когда я вышел, место возле тебя было уже занято. И я не знал, что делать. Я не знал… правда…

Поджимает губы. Он опускает голову и замолкает. Засовывает руки в карманы. Ему тоже тяжело. Очень тяжело.

Этот разговор будто не наяву. Я отказываюсь верить в то, что так может быть!

— Коль, а как так получилось?

— Меня просто подставили. Слили на меня-дурака всю помойку. Вот и всё.

— Как слили?

— Ты же знаешь, кем я работал. То, что там давно что-то происходило, я понял не сразу. А когда понял, начал разбираться и дёргать за ниточки, к которым лучше было не прикасаться вообще. Но я узнал очень многое. Знаешь, почему меня поставили на прошлую должность? Как мальчика для битья, чтобы прикрыть чужие задницы. И я, в принципе, свою функцию выполнил.

Это нереально… Два года! Просто потому, что кто-то перекинул на него свою вину?

— И что там было?

Он устало разминает пальцами затёкшие мышцы шеи и устремляет взгляд к потолку. А потом смотрит на меня. Также спокойно, ровно и уверенно, как и всегда.

— Да там столько всего было, — взглядом я подбадриваю его, уже не смогу отвернуться. Ну почему он не сказал тогда… — Мошенничество по страховым выплатам, подставные ситуации, подпольные схемы, хищение денег. Угадай, на кого всё это решили повесить? На руководителя. Суммы немалые. Юристам я отстегнул стооолько… Инка даже старую квартиру продала. Бодался я насмерть. Выйти не получалось. Адвокаты смогли зацепиться и отстоять меня уже потом… А я два года прожил в вечных сомнениях, лишениях и упёртости, что всё равно своего добьюсь. Я выстою, а выйду уже повзрослевшим, наученным горьким опытом.

Он берёт небольшую передышку, словно погружается в неприятное прошлое. Но голос ровный и тихий. Как всегда. Им он ранит меня в самое сердце. В карих глазах тёмная мгла воспоминаний.

— Мне казалось, что находился я там очень долго. Так долго, что в какие-то моменты, особенно, после проигранных апелляций, я просто падал духом. Мне ведь реальный срок светил. Постарел, наверное, сильно за это время, — смотрит в упор и задаёт вопрос, которым потрясает меня ещё больше. — Изменился я, котёнок?

Молча мотаю головой. Нет. Нет, внешне не слишком изменился, он для меня всё тот же. Разве что сейчас морщинки вокруг глаз придают особое очарование стоящему в нескольких шагах мужчине. Одним взглядом, как и раньше, он будоражит душу.

Но ведь прошло уже много лет. Он выстоял. Сумел пройти через все сложности. А потом…

У него, скорее всего, были и другие, новые, более честные и открытые отношения. Возможно, ему также душу кто-то оцарапал… кто-то другой, не я…

— Что ты хочешь спросить? Спрашивай, Аль. Давай обсудим всё сразу. Я ждал слишком много времени, чтобы так быстро закрыть этот вопрос, оставив недомолвки.

— Я не понимаю… Зачем ты появился? Тогда не стал вмешиваться. А сейчас?

— А у тебя не семья. А осколки, которые летят к чёртовой матери уже давно. И заметь, я к этому не прикладывал усилий вообще.