— Эмри, — Самойлов посмотрел на неё со всей возможной серьёзностью, — какова вероятность… успеха?

Она тяжело вздохнула.

— Скажу так: незначительно больше пятидесяти процентов. Но все прочие варианты ещё хуже. Это, разумеется, если под успехом вы подразумеваете вариант с уничтожением оружия и выживанием всех участников… заговора. Но это всего лишь моя оценка.

— В таком случае мы обязаны рискнуть, — наконец согласился Самойлов. — Нам нужно обсудить какие-то ещё детали?

— Пока нет, — ответила Эмри.

Он встал с места.

— Ээ… ну вы извините, что пришлось держать вас в подвале, — сказал он уже по-русски.

— Не стоит извинений, — со сдержанной улыбкой ответила она, про себя подумав, что ждала их раньше.

Самойлов вышел, пообещав, что будет беседовать с кем-то из организации снаружи. На некоторое время воцарилось молчание.

— Ты же понимаешь, — заговорил наконец Моррван, — что если наш план провалится, даже если мы выживем, нашей карьере конец?

— Только хотела спросить это у тебя, — Эмри поставила локти на стол и запустила пальцы в волосы, прижав ладони к вискам. Моррван поймал себя на мысли о том, что в этот момент у неё было даже более обречённо-безразличное выражение лица, чем то, что можно было наблюдать в последние дни.

— У меня хотя бы детей нет, — заметил он, — а что будет с твоими, если ты не вернёшься из сектора, Эм? Это не моё дело, но, Эм, — он сказал это тише, как будто опасался, что кто-то может их подслушивать, что кому-то есть до них дело, — раз уж мы рискуем всем, что у нас есть, я хочу спросить, почему ты… Почему ты не помогла Эс выбраться из сектора? Ведь вы…

Она не дала ему договорить.

— Мы так любили друг друга? Ты это хотел сказать? — её голос прозвучал так холодно, что Моррвана это испугало, и он даже слегка подался назад.

Он словно впервые открыл глаза. Нет, перед ним была не давно знакомая ему Эмри, жена его старого друга, обожавшая принимать у себя гостей, совсем не та Эмри, которая с умилительной педантичностью выбирала книги для чтения своим дочерям, вечно страдала от каких-то только ей заметных признаков её несуществующей старости и очень смешно злилась, когда он подкалывал её на этот счёт. Он видел в ней что-то новое, и это новое внушало ему страх. Ему подумалось вдруг, что она в эту самую минуту, должно быть, находится под действием А-17, и Меженов или кто-то ещё, управляющий оружием, просто издевается над ним и Самойловым, предлагая совершенно убийственный для них план. И как только эта простая мысль пришла ему в голову, он уже никак не мог от неё отделаться, хотя смысла в таком сложном введении себя в заблуждение не видел никакого. Но уж слишком мало сидящая перед ним женщина напоминала ему Эмри.

— Ты хочешь знать, почему он меня предал? Почему он подверг опасности жизнь нашей дочери, пытаясь шантажировать меня с её помощью? А я не знаю, Мор, — холодная нотка в её голосе дрогнула, и ему на мгновение показалось, что Эмри, такая знакомая и понятная ему, просто очень огорчена, — ну правда не знаю. Честное слово. Наверно, потому что люди вообще по самой сути своей отвратительны.

Иллюзия рассыпалась. Перед ним был совершенно незнакомый ему человек. Человек, которому он, несмотря на всё, доверит свою судьбу.