Дорога заняла пару часов. Орест бодро шагал, перепрыгивая через камни и валежник. Сурья нехотя плёлся следом. Он подустал и проголодался, однако Орест его совсем не слушал — нёсся вперед, как угорелый.

Наконец, вдалеке показались бревенчатые крыши. И вот уже слышно было, как ревёт скотина, и надрываются петухи. Орест опустил ресницы, шепча заклинание морока.

— Старайся идти, будто ни в чём не бывало. И не говори со мной, — велел он брату.

— Хорошо.

— И вообще ни с кем не разговаривай.

— Не буду.

Берег реки круто изгибался вокруг деревни. Сурья шёл, рассматривая курные избы с крошечными окошками под самой крышей, подведенными пятнами копоти. Они напоминали ему хижины лесных ведьм, разве что были чуть больше, да поопрятней. Между избами носилась чумазая детвора. Завидев чужака, дети собрались в кучу и стали глазеть на него, показывая пальцами. Сурья сообразил, что платье его, должно быть, выглядит странно. Да и волосы, пожалуй, длинноваты. Стоило поспешить, пока любопытных носов не собралось слишком много.

— Вон там, за камышом, — шепнул Орест, указывая на густые заросли, — там они обычно купаются.

— Совсем недалеко, — сквозь зубы заметил Сурья.

— Там лесок. Отсюда и не видно.

— Я всё забываю спросить, а так ты их… Ты им показываешься?

— А то, — хмыкнул Орест, — правда, приходится морочить голову, иначе беда. Людские девки не такие сговорчивые, как ведьмы.

— Стало быть, ты берёшь их силой?

— Я бы так не сказал. В мороке они другие, податливые. Хотя в ласках совершенно не знают толку. Зато их кожа сладкая на вкус, и пахнет приятно.

— Как-то мне это не нравится, — признался Сурья.

— Я тебе помогу, — успокоил его брат, — заморочу и буду неподалёку.

— Успокоил, — пробурчал Сурья себе под нос. Настроение испортилось — хуже некуда.

Деревня осталась позади. Камыш шелестел над макушкой, будто издевался. Глупые жабы противно квакали — всё им было нипочём, даже зловещее шипение Ореста. Парочка испустили дух под его суровым взглядом, остальные надрывали глотки, как полоумные.

— Кто здесь? — раздался испуганный голосок.

Сурья раздвинул камыши и увидел девушку. Она сидела на кладке в одной сорочке, обхватив себя руками за предплечья. Босые были по щиколотку в воде. Девушка не была ни красавицей, ни дурнушкой. Куда симпатичнее ведьмы. Кожа чистая, на белых щеках — румянец, который становился всё гуще с каждым мгновением, что он стоял рядом, бесстыдно рассматривая её с ног до головы.