— Ладно, хотя даже жаль немного, — потянулась суккуба. — Ну ничего, вот вы вспомните всё, будет очень интересно, — разулыбалась она.

— Это ты про что? — не понял я.

— Ну я читала и думала. Учитывая, где мы встретились, что вы можете, вы — Император, — поставила мне диагноз девица. — Только забыли многое.

— Стоп, Кристина. Я тоже читал, вот только я — не он. Я помню совсем другую жизнь, почти с рождения, — признался я. — Так что ты не права в этом.

— А много вам было там лет? — невинно задала она вопрос.

Ввергнув меня в задумчивость. Менее трёх десятков сознательной жизни — с точки зрения местных реалий, это даже не смешно. Душа… а у воспоминаний души напряжёнка. Так что в теории, что самое забавное, её утверждение не противоречит ничему из мне известного. С другой стороны, ну допустим, что это так. И что? Чем мне это поможет, кроме того что потешит самомнение, как у многих знакомых, ищущих у себя «дворянские корни». Чем это поможет в жизни, что даст — а ничего. Почешет ЧСВ, не более, причём совершенно по дурацки, глупо и нерационально.

А потом мысль скользнула на историю и восприятие её социумом. От совсем терминального запределья, снабжающего кроманьонцев оселедцем, что лечить надо нейрохирургией, до выведения тех же славян от этрусков.

Ну да, вполне может быть, основания для таковых выводов есть. И щит на вратах Царьграда был, когда Царьград был на пике могущества. Вот только, социум дружно забывает одну немаловажную вещь. Гордится можно лишь своими достижениями, а предков — быть достойными, не более. Или недостойными.

И если предки имеют тысячелетнюю историю, ничуть не отменяет того, что ты — раб, с языком в заднице, например. Не всё так однозначно, но когда «национальная идея» строится на военной победе давно разрушенной (да и не самой симпатичной) страны, становится грустно. Не на достижениях, идеях, прорывах, а вот. Почти сто лет назад, уже на 99 % умершие, зачастую от голода, в старости, наваляли врагам. Вот какая у нас национальная идея…

Честно говоря, вызывали эти «парады победы» и «вечные полки» у меня неизбывный испанский стыд. Как за причину, так и за миллионы сограждан, не понимающих, насколько ущербно смотрится причина их уже ежегодного праздника, для " многотысячелетнего народа».

Впрочем, шут бы с ним, с покинутым отечеством. Что будучи там, ничего не мог изменить, что пребывая тут тем более не смогу. Но вот считать себя «императором, древним и чёртом в ступе» я точно не намерен. Максимум — сам стану «великим предком», да и от величия хотелось бы откосить, впрочем, как пойдёт.

— Много, — всеобъемлюще ответил я на вопрос девчонки (старше меня на тысячелетия, хмыкнул я). — И я — не он. Сходство в каких-то незначительных деталях возможно, но я — точно не он. А что будет через столетия — доживём, увидим, — подытожил я.

Судя по поджатым губам Кристины, она не особо мне поверила, но покивала. Ну да, ну да, истинно демоническое женское тщеславие, хмыкнул я. «Обычным» женщинам подавай " прынца на белом коне», а тут подавай Императора, верхом на Империуме.

Но в целом, хоть разобрался в «скользких вопросах». А то, признаться, творилась у меня в голове каша, да и отношения я для себя формализовать не мог, что не самый лучший подход.

И предстоят мне годы тренировки псионики, под руководством Кристины. Если вообще выйдет, ведь схожесть подходов никак не гарантия, что псионика мне дастся как факт.

Тем временем, мы долетели до добывающей планеты, набили резервуары прометием под завязку, ну и направились к обитаемой системе, где с гарантией перехватывали Сигму. Под этим соусом, я устроил у себя совещание, на которое пригласил, помимо Редуктора, Франциска и Лемана. Последний, мутант-навигатор, взирал на нас третьим глазом и был не в своей тарелке, после того, как разговор начался с вопроса, давал ли он присягу Инквизиции. После утвердительного ответа, последовала хищная улыбка:

— Прекрасно, Леман. В таком случае, ВСЁ что будет здесь сказано, есть тайна Инквизиции, как и следующие из этого действия. Навис Нобилите это не касается ни в коей мере, — отрезал я.

— Вынужден сообщить вам, господин Терентий, что преданность моя принадлежит Инквизиции, с одним исключением, — подумав выдал трёхглазик, а на вопросительно поднятую бровь, пояснил. — Я и так не сообщаю никому никаких сведений, кроме одного момента. Клятва данная с рождения.

— Наверное, — прикинул я, — Информация несущая угрозу домам или дому?

— Слишком расплывчато, — поморщился навигатор, — Информация о прямой и явной угрозе нам, Навигаторам, как подвиду, — сообщил Леман.