Снова падаю на траву.

– У тебя проблемы. Сначала подыши воздухом.

Споры: «Им будет лучше без меня…» Тишина.

Я уже давно не заряжал телефон, и, по-видимому, iPhone очень быстро теряют заряд батареи, когда ты находишься в другой стране. Вот и мой телефон сдох.

Мне нужно было принять решение.

В момент просветления (и с помощью любимых людей) я понял, что не хочу обременять своего друга или свою жену тем, что они были последними, кто говорил со мной. Я не хотел, чтобы кто-то еще думал, что все это было каким-то образом их виной. Поэтому я собрал все свое мужество, которое у меня осталось, и направился обратно в отель. Я поднялся наверх, зарядил телефон и заказал билет на рейс Женева – Остин.

Я собирался вернуться домой. Я собирался пойти и наконец после пятнадцати лет в реальном, взрослом рабочем мире найти время, чтобы долго и пристально посмотреть на себя в зеркало.

Мне грозили большие неприятности: я собирался отменить (во второй раз!) конвенция в Риме и кон в Австралии… Я собирался подвести (буквально) тысячи людей: людей, которые потратили свои с трудом заработанные деньги и ценное свободное время, чтобы получить шанс встретиться и поговорить о «Сверхъестественном». Я ненавидел себя за это.

Но я знал, что у меня есть только два варианта: уехать в Остин или уйти навсегда. Между Женевой и Лондоном, Лондоном и Чикаго, Чикаго и Остином я почти не спал (мой билет, приобретенный в последнюю минуту, вел меня весьма затейливым маршрутом). Казалось, что теперь, когда я решил жить, мне стало неприятно осознавать свою смертность. Я посмеялся над тем, как иронично было бы, если бы теперь, когда я решил жить дальше, что-то вышло бы из-под моего контроля и все планы снова не состоялись.

Я всегда любил летать на самолетах. Для меня сидение в кресле самолета было одним из немногих случаев, когда я чувствовал, что могу позволить себе отключиться без чувства обязательства перед теми, о ком я должен заботиться. Или иметь возможность не отвечать на телефонные звонки или электронные письма (пока в самолетах не появился Wi-Fi – черт бы вас побрал, технологии!). Кроме того, это была (и до сих пор остается) одна из немногих ситуаций, когда я действительно чувствую связь с окружающими меня людьми: независимо от того, откуда они родом, или на каком языке они говорят, или какую религию исповедуют, кажется, что мы все вместе, пока благополучно не приземлимся в нашем пункте назначения.

Но этот перелет был совсем другим. Все это время я ужасно волновался, и мне не к кому было обратиться за помощью. Я поймал себя на том, что РЕАЛЬНО бормочу себе под нос «всегда продолжай бороться», и даже достал из сумки ручку и сделал то, чего не делал со школы: стал писать на руке. «ВПБ» на моей левой руке, снова и снова. Казалось, это успокаивало меня лучше, чем музыка или чтение, поэтому я писал буквы и не останавливался, пока не исписал всю руку.

Когда я приземлился в Чикаго, последней остановке своего путешествия, мне позвонил мой друг Пол. Я познакомился с Полом, когда он работал каскадером и актером в сериале «Сверхъестественное» много лет назад, и всегда считал его отличным парнем. Он большой, сильный и профессионально занимался боями ММА. Он выглядит как парень, которого не стоит злить в тихом переулке, но у него доброе сердце. Он говорил со мной около часа и помог мне почувствовать себя лучше. Он помог мне понять, что это не слабость – иногда нуждаться в помощи. Я буду вечно благодарен ему за это. (Было здорово, что он вернулся в одиннадцатый сезон в роли рестлера в эпизоде «За пределами ринга»… даже несмотря на то, что его персонаж смеялся над моими волосами. Ха.)

Итак, Пол помог мне пережить последнюю остановку, и я сел на свой рейс в Остин.

Остин – последний этап моего путешествия домой.

Когда я наконец приехал, то по глазам Джен понял, как она волнуется. Мы, разумеется, были на связи, и она знала, что я был не в лучшем своем состоянии. Наверное, свой след оставило и то, что я уже несколько дней плохо спал и выглядел так, словно у меня была татуировка на всю левую руку. Она ждала меня в аэропорту вместе с моим другом и менеджером Дэном, который прилетел из Лос-Анджелеса, чтобы провести со мной некоторое время, и моим другом Дэниелом, который хотел быть там, чтобы предложить мне поддержку и любовь. Я никогда не смогу точно передать им троим, как много это значило для меня.

Наконец-то я был дома. Я еще не был здоров, мне предстояло сделать очень много работы. Но меня, по крайней мере, окружали люди, которые ожидали от меня только одного – выяснить, кто я такой и как позаботиться об этом человеке.

Через пару недель после того, как я вернулся домой в Остин, случилось то, чего я давно ждал: участие в телевизионном фестивале в Остине в честь празднования пятнадцатилетия моего первого проекта, «Девочки Гилмор». Я на какое-то время исчез с радаров и не пользовался социальными сетями, не отвечал на сообщения и звонки, не выходил на публику, а просто заботился о себе и своем эмоциональном и психическом здоровье. Я даже подумывал о том, чтобы отказаться от участия в фестивале. Мне еще предстояло кое-что вылечить, и я не был уверен, что готов к такому публичному испытанию (хотя оно, скорее всего, будет положительным). Но я рискнул и сделал это, и я так рад, что решился. Это был удивительно позитивный опыт. Ирония судьбы заключалась в том, что в 2000 году я покинул Остин (где учился на инженера в Техасском университете), чтобы работать над совершенно новым сериалом, которое будет называться «Девочки Гилмор», и теперь этот сериал праздновал свое пятнадцатилетие в городе, где я жил. Не в Лос-Анджелесе. Не в Нью-Йорке. Не в Чикаго, не в Сан-Франциско и не в любом другом крупном американском городе, а именно в Остине. Обычно мне кажется, что я игнорирую хорошие знаки в своей жизни и вместо этого обращаю все свое внимание на плохие. Но в этот раз я позволил себе принять этот праздник и мое участие в нем как хороший знак.

Так или иначе, мы с Джен отправились на фестиваль. Впервые за несколько недель мне предстояло посетить место, где меня будут ждать незнакомые люди и, как я предполагал, чего-то от меня ожидать. Это всегда вызывает у меня большое беспокойство (даже сейчас), но я решил, что «игра стоит свеч» (как говорит мой друг Ричард Спейт).

Для тех, кто не знаком с погодой в Техасе, позвольте мне рассказать вам: в Техасе ЖАРКО! Особенно летом после полудня. Фестиваль начался поздно днем, и наша очередь выхода на красную ковровую дорожку выпала на закат, который, казалось, был особенно эффектным в этот день. Когда я нервничаю, то могу вспотеть даже при снежной погоде. Поэтому можно с уверенностью сказать, что для человека, который страдает тревожностью, одет в застегнутую на все пуговицы рубашку, смотрит прямо на солнце, не появлялся на публике уже несколько недель и дает интервью на камеру, я изрядно вспотел за время своего тридцатиминутного выхода на красную дорожку. Так сильно, что мне дали футболку, чтобы я надел ее поверх своей рубашки. Да уж, весело… (Я все еще храню ту футболку и гордо ношу ее. Там написано «Я [изображение штата Техас] ТВ», так что это похоже на «Я люблю ТВ», но с моим родным штатом.)

Мероприятие прошло без сучка и задоринки. Для меня было действительно важно находиться на сцене с людьми, которые были ответственны не только за то, чтобы дать мне мою первую настоящую работу в индустрии, но и за то, чтобы пригласить и поддерживать как меня лично, так и мою карьеру. Кроме того, было очень приятно не быть в центре внимания и иметь возможность праздновать вместе с другими актерами и сценаристами на сцене. Я думаю, что предпочел бы купаться в свете чужого прожектора, чем быть в центре внимания (и не только потому, что это заставляет меня потеть!).