Скакун под Коловратом покачнулся, оступился, задел впотьмах корягу и завалился на снег с диким ржанием. А воевода кубарем полетел вниз, едва не расшибив лоб о ветку березы. Но не успел Евпатий встать на ноги, как раздался свист аркана, и он мгновенно вновь оказался на снегу, связанный по рукам. Похоже, татары поняли, что перед ними один из предводителей русичей, и вознамерились взять его в плен.

«Не хватало еще к поганым по глупости угодить, – разъярился воевода, пытаясь подняться на ноги. – Говорил мне князь, не ввязывайся в драку». Но получил удар сапогом в спину и уткнулся лицом в снег, замерев на какое-то время. Вскоре рядом с ним послышалась возня и шум. Так, словно еще несколько человек сразу сверзились с коней. Уже решив, что весь отряд погиб, Коловрат осторожно приподнял голову, чтобы осмотреться. Но пока никто не бил его сапогами.

– Вставай, Евпатий Львович, не боись, – услышал воевода русскую речь в темноте, – Все татаре уже на том свете.

Сильные руки подхватили его, резко поставив на ноги. Острый нож вспорол аркан, и Коловрат развел руки в стороны, вновь ощутив свободу в движениях. Осмотрелся. При робком свете луны, показавшейся на небе, разглядел рядом трех «лесных духов» с арбалетами. На поляне стояла неестественная тишина. Лишь несколько всадников смотрели на него, возвышаясь в седлах. Почти весь отряд действительно погиб, но и татары полегли все до единого.

– Вы как сюда попали? – удивился воевода, не скрывая радости.

– Случайно, – ответил ближний из них, – было же велено прикрыть отход и потом в лагерь. Мы сделали дело и напрямки, через лес рванули. К вашей заварушке аккурат и подоспели.

– Вовремя, – поблагодарил воевода, – если б не вы, ребятушки, не сносить бы мне головы. Отвезли бы меня татаре к Батыю и там на ремни порезали.

– Этого допустить никак не возможно, – спокойно ответил один из призраков.

Коловрат потер ушибленное плечо и вновь осмотрел поляну, тонувшую во мраке. Повсюду валялись мертвые тела и бродили кони, потерявшие седоков.

– Поспешать надо, Евпатий Львович, – осторожно напомнил один из них, переступив с ноги на ногу, – не ровен час, еще какой летучий отряд сюда доберется. Они сейчас по всему ближнему лесу рыщут.

– Верно говоришь, – кивнул воевода, схватив за уздцы своего скакуна, который уже давно поднялся на ноги и стоял рядом, нервно фыркая. – Берите лошадей. Уходим отсюда подобру-поздорову.

Коловрат запрыгнул в седло и, сделав знак выжившим всадникам следовать за ним, направил коня к узкой тропке, едва видневшейся между деревьями на дальнем краю поляны. Но не успел он проехать десяти шагов, как почуял движение в темноте. Вслед за этим раздался звон тетивы, свист летящей стрелы, и острая боль обожгла бедро воеводы. Стрела вспорола край штанов, с чавканьем вошла в бок лошади. Конь захрипел от боли, дернулся в сторону, но воевода быстро вернул его на место.

Тотчас один из «лесных духов» позади Коловрата спустил курок арбалета. Татарин охнул, выронил лук и откинулся навзничь. Это был один из раненых всадников, упавших с коня и притворившихся мертвым. Судя по всему, он решил напоследок подороже продать свою жизнь.

– Прости, Евпатий Львович, – повинился арбалетчик, – не доглядели. Жив ли?

– Пустое, – отмахнулся воевода, ломая стрелу и выбрасывая оперение в снег, – царапина. Тут такая темень, что дюжину врагов не узреешь. Идем в лагерь, пока не рассвело.

«Лесные духи» поймали пару коней, бродивших по поляне, и присоединились к отряду. В котором, считая воеводу, в живых осталось семеро. Рязанцы углубились в бескрайний лес, и скоро окрестности лагеря Батыя остались далеко позади. Татары больше не беспокоили. Заходить в лес так далеко они все же не рискнули.

«Хорошо нас потрепали, – размышлял Коловрат, прижимая кровоточившую рану ладонью и посматривая на медленно розовевшее небо, – вот тебе и засадная война. Как бы все не закончилось после первой же вылазки».

Размышляя о том, сколько людей могло сохраниться в других отрядах, Коловрат переехал по льду небольшой ручей. Полпути было уже позади. Наступил рассвет, но под деревьями еще сохранялся морозный полумрак. В это мгновение конь под Евпатием оступился и стал заваливаться на бок. Воевода едва успел соскочить, неуклюже приземлившись в сугроб у сосны.

Раненое животное рухнуло, издав предсмертный хрип. Присмотревшись, Евпатий только сейчас заметил, что из крупа коня торчало две стрелы и еще одна виднелась из груди. Не считая той, что задела ногу Коловрата.

– Спасибо, брат, – тихо произнес воевода, погладив мертвого коня по холке и закрыв ему глаза. – Спас ты меня.