Глава четырнадцатая

Ночной бой

Ночь, к счастью, выдалась безлунной. В воздухе потеплело и небо затянули серые облака. Что было только на руку рязанцам, задумавшим ночное нападение. В темноте они подобрались незамеченными почти к самому лагерю, благо все тропки в округе были уже изучены следопытами. Оставив конный отряд внизу под холмом, чтобы не повстречаться с противником раньше времени, воевода с Лютобором спешились. А затем поднялись наверх, спрятавшись среди сосен и густого подлеска. Вместе с ними на разведку отправилась дюжина специально обученных для таких дел арбалетчиков.

Пробираясь во мраке меж деревьев и натыкаясь на сучья, воевода ненадолго пожалел, что ночка была такой темной. Он боялся, что ничего не сможет разглядеть отсюда в лагере. Но, едва они выбрались на самый верх, понял, что зря беспокоился.

В татарском лагере и без луны был полно света. Внизу, под холмом, где известная Коловрату тропа выходила из чащи к самому лагерю, раскинулось обширное холмистое пространство и на нем – целое море юрт. Даже ночью лагерь Батыя выглядел огромным. Ко всему, дальняя его часть была скрыта за лесом, и отсюда не было никакой возможности понять, на сколько еще верст он простирался в сторону Рязани.

Как оказалось, походные жилища татар были раскиданы не хаотично. Словно круги по воде, широкие полосы юрт расходились от центра круга, в нескольких местах рассеченные узкими проездами-дорогами. Все дороги вели в середину этого пространства. Туда, где виднелся большой шатер и возле него деревянный помост. Несмотря на ночной час, повсюду кипела жизнь: горели костры, ржали кони, передвигались татарские разъезды. Больше всего огней было в центре этого гигантского муравейника, возле главного шатра. В отсветах огней Коловрат разглядел даже целый табун – не то коров, не то волов, – стоявший в специально выстроенном загоне.

– Вот ведь понаехали незваные гости, – сплюнул от досады воевода, прильнув к сосне.

Вокруг лагеря по всей длине выстроились в ряд повозки, сцепленные меж собой. Несмотря на то, что эта сторона лагеря была самой дальней от Рязани, охранялась она тоже неплохо. Вход был возможен только в одном месте, – там отсутствовала повозка. Стерегли его примерно пятьдесят всадников, рассредоточенные почти поровну снаружи и позади линии ограждений. То и дело между ними сновали пехотинцы с факелами в руках.

Сразу за повозками была видна деревня из пары дюжин домов, которая стала частью лагеря, едва здесь появились татары. В ней Коловрат узрел те самые амбары с сеном, о которых рассказывал Лютобор. Три штуки. Длинные и низкие, они сейчас тонули во мраке. Разглядывая амбары, боярин вдруг вспомнил это село. Бывал тут как-то полгода назад по купеческим делам с Захаром. Местные селяне бойко торговали его горшками и амбары свои использовали для хранения всякой кухонной утвари, закупая у Коловрата помногу. Первая деревня была до войны по торговле этим делом.

Только теперь село было не узнать. Захватив его, татары казнили жителей и стали использовать амбары по другому назначению. Пристроили к ним обширный загон для лошадей, ржание которых доносилось даже сюда.

Огней тут было совсем немного, не считая пехотинцев с факелами и нескольких костров за воротами, вокруг которых грелись пешие охранники с луками. Далее шла темная полоса с загонами. Ближайшие юрты начинались примерно в сотне шагов от крайнего загона, охраняемого еще одним отрядом вооруженных всадников. Следующая линия костров виднелась уже за юртами.

– Ну что же, – остался доволен увиденным Коловрат, – вижу твои амбары. Недалече. Подойти можно, но повоевать немножко придется. Главное, чтобы подмога не подоспела, пока мы охрану на входе истреблять будем.

– Значит, на коней, Евпатий Львович, и вперед? – предложил Лютобор, медленно пятясь назад через кустарник.