- Возможно. Не бери в голову. Тебя в любом случае ждут дома, твои родители подключили все имеющиеся возможности. Ты сможешь вернуться к той жизни, к которой привыкла и которой достойна.

В последнее время вести задушевные беседы у меня получается все хуже и хуже. Особенно, в такой ситуации. Фериде молча забирает у меня фляжку с коньяком и делает еще несколько глотков, допивая все до последней капельки. Главное, чтоб сейчас обошлось без хмельной истерики. Но теперь совершенно точно, Фериде поутру потребуется пара таблеток аспирина из дорожной аптечки.

- И качнутся бессмысленной высью, пара фраз залетевших отсюда.

Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу.

От волнения и выпитого коньяка у Фериде появляется сильный акцент, хотя до этого она вполне свободно говорила по-русски.

Улыбаюсь и качаю головой, одновременно подмечая, что девушка отлично поет. Очень-очень тихо, грустно и мелодично. Впрочем, чему удивляться? Ей наверняка дали разностороннее образование и она вполне может играть на каком-то музыкальном инструменте или заниматься вокалом.

Укрываю Златовласку своей курткой и замечаю, как она нарочно зарывается в нее носом. Стараюсь не встречаться с ней взглядом, иначе – слез не миновать.

Ладно, будем надеяться, по возвращении домой, она быстро переключится. И заодно выбросит из головы и этот дурной суданский эпизод своей жизни, и собственные фантазии, навеянные коньяком, жаждой безопасности и усталостью.

У нас совершенно точно есть в запасе три-четыре часа и я закуриваю очередную сигарету. Фериде моментально погружается в сон – тревожный, но целительный.

Есть еще задачи, которые надо решать дома, мысленно напоминаю себе фразу, сказанную для Златовласки.

Задачи, грустно бормочу себе под нос, стараясь не разбудить Фериде. Но девушка спит крепким и беспокойным сном, отчего я даже немного ей завидую. Несмотря на адскую усталость, сейчас совершенно не могу погрузиться хотя бы в недолгое забытье.

Надо успеть вернуться до свадьбы Янки. Если все сложится нормально, то уже завтра к вечеру Фериде будет передана ее отцу и можно отправляться домой. До Янкиной свадьбы – неделя и никак нельзя допустить, чтоб эта свадьба состоялась.

Мысль снова возвращается к ночному озеру Насер и к тем цветам, которые оставлены там в память о Кристин. Боясь повторить ту же ошибку, что и с Кристин, я все эти годы пытался уберечь Яну от… От чего? И стала ли она счастливей от моих попыток обеспечить ее безопасность?

Пара глотков коньяка сейчас точно не повредила бы, но вместо этого распечатываю новую пачку сигарет.

В голове задумчивым рефреном вертятся строки «не веселая, не печальная. Словно с темного неба сошедшая. Ты и песнь моя обручальная, и звезда ты моя сумасшедшая».

С Яной на этот раз придется поговорить в надежде, что она захочет и сможет понять всю эту дичь. Откровенно рассказать ей все, с самого начала. Впрочем, все ли?

Чувствую, что злюсь на самого себя.

Очнись, за все эти годы ты так и не смог рассказать ей толком ни о Судане, ни вообще о том, чем ты периодически занимаешься на африканском континенте и не только на нем. А о том, что пули, предназначенные именно Яне, ты уже дважды словил – как ты расскажешь ей об этом? Придется слишком многое объяснять.

- Значит, придется объяснять, - ровным и твердым голосом даю себе установку и чувствую облегчение.

От принятого решения сразу накатывает приятное тепло и долгожданное сонное забытье разливается по телу желанной наградой. Часа три на то, чтоб поспать – теперь они есть и у меня.