В четыре месяца врачи это констатируют. Май-Бритт с самого начала казалось, что с девочкой что-то не так, но она гасила в себе эти подозрения. В последнее время она придумывала всевозможные причины, чтобы не ходить в детскую поликлинику, но ей звонят и сообщают, что, если она не привезет ребенка на плановый осмотр, врач приедет к ним домой. Она скрывает свои опасения от Йорана, несет этот груз сама, он даже не знал, что они пропускают визиты к педиатру. Она не хочет идти туда, слышать о результатах и притворяться, что ни о чем не догадывалась. Она не хочет делать вид, что ничего не знает об истинных причинах.
Подозрения оправдываются. Она слушает врачей, как человек, которому рассказывают, как кратчайшим путем дойти до уже известного места. Задает несколько вопросов, чтобы не оставить ничего неясного. И вечером рассказывает обо всем Йорану.
— Она слепая. Они выяснили это сегодня на осмотре. Сказали, что через две недели мы должны снова ее показать.
С этого дня все начинает разрушаться. Последняя судорожная попытка освободиться оказывается безуспешной, ей не остается ничего, кроме стыда, угрызений совести и страха. Раскаяние и горечь от неисполненного долга, как кислород, наполняют ее тело — тело, которое она ненавидит больше всего на свете, тело, которое причиняет ей только зло. Ее грех доказан. Она кормит его молоком из собственного тела через каждые четыре часа.
Худое дерево приносит худые плоды. Грешен человек перед Господом, и грозит ему гнев Господний и возмездие. Необоримая темная потребность во зле взращивается и передается по наследству от поколения к поколению, и этот наследный грех и есть причина всех прочих грехов в мыслях, словах и поступках.
Она в своем тщеславии поставила себя выше Бога и получила невообразимо страшное наказание. Ее Он не тронул, Он настиг ее потомство. Возложил на следующее поколение кару, которая должна была постичь ее.
Она получает письмо от родителей. До них дошли слухи. Прощения она не получит, но вся Община будет молиться за дитя, которое справедливо покарал Бог.
Проходит еще два месяца. Йоран теперь почти не разговаривает с ней. И ничего не упоминает о квартире, куда они должны переехать в начале лета. Две комнаты и кухня, первый этаж, с балконом, шестьдесят восемь квадратных метров. И ванная. У них наконец будет ванна, в которой она сможет как следует вымыться.
Она начинает паковать вещи, ей надо чем-то себя занять, сидеть без дела становилось все труднее. Открывает бельевой шкаф наверху у лестницы и вынимает стопку простыней. Это подарок родителей Йорана, на всех простынях голубыми нитками вышиты его инициалы. Она видит, как девочка выползает из спальни и перебирается через порог, тычется головой в дверной косяк и садится. У лестницы нет перил. Май-Бритт идет мимо дочери к картонной коробке рядом с кроватью и укладывает простыни. Поворачиваясь, она ударяется щиколоткой о ножку кровати. Ее пронзает резкая боль, и, едва почувствовав ее, Май-Бритт понимает, что в душе у нее рвутся какие-то путы. Перед глазами все белеет. Она кричит, крик разрывает ей горло, но облегчения не приносит. Дочь пугается, и Май-Бритт замечает, что она пятится к холлу. Ближе к лестнице. Но ярость, охватившая ее, не утихает, а, наоборот, растет — и Май-Бритт, схватив обеими руками коробку, с силой швыряет ее о стену.
— Я ненавижу Тебя! Ненавижу, слышишь? Ты же знаешь, что я была готова пожертвовать всем, и все равно Тебе было этого мало! — Сжав кулаки, она поднимает руки к потолку. — Ты слышишь? Слышишь? Ты можешь хоть один раз ответить, когда с Тобой разговаривают?
Ярость, которую она так долго сдерживала, вырывается наружу сокрушительной волной. В висках стучит, она срывает с кровати простыню и начинает размахивать ею в воздухе. Со стены падает картина, у лестницы нет перил, ее незрячая дочь исчезает из поля зрения, скрывается за дверью. Но Май-Бритт не властна над тем, что происходит. Внутри у нее что-то сломалось и должно выйти наружу, иначе оно разорвет ее на части.
— Думаешь, Ты победил, да? Думаешь, я буду молить о Твоем прощении, теперь, когда все равно уже поздно, теперь, когда Ты наказал ее из-за меня! Думаешь, да?
Никаких других предметов поблизости нет, и она швыряет коробку о стену еще раз. Она стоит в спальне и бьет коробкой о стену, а в холле у лестницы нет перил.
— Я проживу без Тебя, слышишь?
И тут она думает, что нужно выйти в холл, потому что у лестницы нет перил, а ее незрячая дочь ползает там на полу, — но она не успевает.
Она не кричала, когда падала.
Удар и все стихло.
21
Ночью всегда чувствуешь себя особенно. Ты бодрствуешь, а другие спят. Ночью царит покой, потому что все людские мысли рассредоточились во снах, освободив пространство. Ночью легче и быстрее думается, и твоим собственным мыслям не нужно маневрировать в сложном и запутанном транспортном потоке. В студенческие годы она часто меняла день с ночью, предпочитая готовиться к экзаменам в ночные часы. В свободном пространстве.