И Соленый еле сдержался, чтобы не подскочить к нему и не придушить на глазах у всех.

– Вот в работе и узнаете! – сказал Устимыч. – Кончай треп! Кто «за», поднять руки! – Председатель первым и проголосовал.

Мужики еще немного потоптались в нерешительности, а затем стали тянуть ладони над головами. Безучастным к процессу избрания остался лишь Савелий.

– Ты чего? – удивленно глянул на него Федор Устимыч. – Против, что ли?

– Я не против, – ответил тот. – Я пока-мось воздержусь.

– А работать-то будешь? – с недоброй ухмылкой спросил Соленый.

– Буду, – оскалившись в ответ, буркнул свое нравный мужик.

– Ну тады и хрен с тобой! – с наигранной веселостью сказал председатель.

– Ён завсегда со мной! – не остался в долгу Савелий.

Мужики захохотали. Гогот длился недолго. Порешили на том, что с завтрашнего дня, с самого утра, все до одного выходят на работу сюда, в цех лесопилки. Организуют что-то вроде субботника: расчистка помещений и подготовка оборудования к ремонту. А Савелия Устимыч откомандирует вскоре в Хабаровск – с письмом к первому секретарю крайкома партии.

Разошлись работяги, продолжая гудеть о том, как заработает артель и какие светлые перспективы их ожидают в будущем.

Устимыч и Соленый вернулись после импровизированного митинга в помещение сельсовета. Председатель вновь достал бутыль самогона и закуску.

– Ну ты их уел! – одобрительно заметил председатель. – Лихо ломик-то согнул! Откуда силов-то столько?

– Сам не знаю, – пожал плечами Соленый. – От рождения у меня это.

– Ну давай, – протянул Устимыч ему наполненный стакан. – За успех!

Выпили с удовольствием и закусили вяленой медвежатиной. Хитро прищурившись, Соленый обратился к председателю:

– Вот скажи мне, Федор Устимыч, ты мужиков за пьянство ругаешь?

– Ну…

– А сам почему пьешь в рабочее время?

– Ты не сравнивай! – Устимыч даже пристукнул по столу кулаком. – То мужик, а то – я! Это, я тебе скажу, разные вещи. Я – власть в этом поселке. Или вот, участкового нашего возьми, Петра Кузьмича. Ён хто?