— Чтобы стать единственным обладателем этого компромата? Или потому, что компромат изобличает еще и его.

— Знаешь, что это может быть?

— Не хочу ничего слышать! — Карот снова побледнел и закрыл уши руками. — Лучше схожу за краспом.

Погасив интерфейс, он поднялся и на трясущихся ногах вышел из оазиса. Остановившись возле выхода, сделал несколько поверхностных судорожных вдохов и двинулся прямо, так, чтобы оазис всегда оставался за спиной.

— Какой же трус. — хмыкнула Далая.

Тем не менее, девушка прониклась к нему небольшой симпатией. В конце концов, все стремятся к признанию, но Карот стал заложником собственной гениальности: одновременно лишил себя ежедневной работы и потерял возможность перевестись в другой отдел.

— Это ты безрассудна. Ты даже не представляешь, во что ввязалась и что поставлено на карту.

— Чем выше риск, тем больше…

— Если не станешь осторожнее, никакой награды не будет. Убьют тебя. Всех твоих близких. Всех, кто тебя знает. Сотрут, словно тебя никогда и не существовало.

— Выходит, мне совсем нечего терять. — оскалилась Далая.

— То есть, ты решила идти до конца? Я не смогу тебя защитить.

— Мне не нужна ничья защита. — сквозь зубы процедила девушка.

— Всем нужна защита.

— И кто защищает Безликих? — саркастически спросила Далая. По напряжению, появившемуся в позе Фела, девушка с удовлетворением отметила, что не ошиблась: он и Элти — Безликие. — Может быть, пока посмотрим фрагмент?

— Посмотрите вместе с Элти, когда выберемся отсюда.

— Тебе нельзя ничего видеть? Поэтому ты отдал датакуб мне? Не многовато доверия к той, кто годится лишь для одноразового удовлетворения физиологических потребностей?

— Не многовато нотаций от той, кто была инициатором? — Фел впервые заглянул внутрь оазиса.

— Я ничего о тебе не знаю. Кроме того, что ты, непонятно зачем, спас меня вчера. Твое лицо и одежда, вероятнее всего, в крови. — сказала Далая. Фел отвернулся и снова протер щеки. — Почему Элти может просмотреть фрагмент, а ты нет? Почему она не знает о кубе, который ты мне отдал? Почему…

— Ты была нашей последней надеждой, Дала.

— Я тебя умоляю! Мне нравится, как это звучит, но я никто. Никому неизвестная журналистка с Дамарака, без денег, связей…