— Да. Это Элизабет. Она жила по соседству после того, как семья парня вернулась из Англии. Затем Стефано женился и переехал, ему тогда было около тридцати. Элизабет говорит, что вроде бы его жену зовут Роза.

— А что же Виттория и Майкл?

— После они тоже переехали в дом поменьше. Виттория всегда мечтала об открытии собственной pasticceria,^[28] и они хотели вложить в бизнес свои сбережения.

Эд продолжил разговор, одновременно переводя его для меня.

— Они оберегали личную жизнь. Но Виттория души не чаяла в сыне, она гордилась им. Стефано был типичным mammone, то есть маменькин сынок. Всякий разговор с Витторией непременно сводился к тому, какой он хороший сын, честный и умный. Он буквально купался в щедрой материнской любви.

Женщина произнесла что-то еще и рассмеялась.

— Она говорит, что мать до тридцати лет не отпускала его от своей юбки, — объяснил Эд.

— А что сам Стефано?

— Он был вежливым, приличным молодым человеком. Элизабет часто видела его на лужайке перед домом: он подстригал газон или возился по хозяйству. В летние месяцы чаще отсутствовал, потому что проводил время с дядей, у которого была лодочная мастерская. Еще она говорит, что он изменился после приезда из Англии. Как-то повзрослел.

Адреналин пронесся сквозь мое тело.

— Он что-то рассказывал? Его семья говорила о времени, проведенном в Великобритании и о причине их возвращения?

Эд перевел вопросы и Элизабет ответила:

— Наверное, скучали по дому, потому и вернулись.

— А сейчас? Она знает, где он может быть сейчас?

По выражению лица женщины я поняла, что нет.

— Она не знает, где они сейчас живут. Раньше, случалось, сталкивались на улицах Сирмионе или Пескьера-дель-Гарда, но с тех пор прошло много лет. Элизабет думает, что они переехали. В последний раз, когда она ходила в pasticceria, там была другая владелица.

— А что еще Элизабет может рассказать?

Эд перевел и синьора лишь покачала головой.

— Извини, Элли. Думаю, мы в тупике.