— У меня его нет.

— Вот именно. Но ходят слухи, что с зонтом Макриди случилось нечто подозрительное, и не исключено, что ты можешь помочь полиции в расследовании этого дела.

— О, черт! Черт, черт, черт!

— Еще чая?

Донна вернулась с двумя чашками апельсинового чая, длинной булочкой и мороженым.

— Итак, около четырех часов пополудни меня не было на месте, но впоследствии дежурный сержант сообщил мне, что была спецдоставка из центрального подразделения Вест-Энда, включавшая один-единственный предмет, а именно — зонт Макриди. Кто-то забыл его в вестибюле.

— А как они определили, кому принадлежал зонт?

— Все знают зонт Макриди. Это фамильная реликвия или что-то вроде этого.

— А почему вдруг решили, что эта история имеет отношение ко мне?

— Стив Латем видел в окно, как ты свернула за угол в направлении Вест-Энда, а зонт показался ему великоватым для тебя.

— Я начинаю ненавидеть этого парня.

— А Стив, между прочим, считает тебя хорошенькой. Он сам мне сказал.

— Он считает меня тупой.

— Ну и на здоровье. Это дает тебе временное преимущество.

Брайони автоматически начала собирать рассыпавшиеся по столу крупинки сахара в маленькую горку.

— Но я не могу позволить, чтобы Макриди считал меня тупой.

— Перестань. Не надо этого бояться. Он тебя насквозь видит. Босс убежден, что ты просмотрела дело еще до того, как он успел его открыть.

— Похоже, ты знаешь все на свете.

Донна подалась вперед, сделала глоток чая, посмотрела на Брайони, а потом поставила чашку на блюдце: та громко звякнула.

— Давай лучше подумаем о нашем деле, — заявила Донна. — Теперь нам известна более полная картина. Макриди в пять часов обзвонил всех младших офицеров группы, чтобы сообщить о содержании папки. Мне велено работать в двух направлениях: по утрам в университете, по вечерам в «Висячих Садах». Так что, боюсь, ни в какое кино мы не попадем. В восемь тридцать я должна быть в Холланд-парке. Как ты думаешь, они изменили название паба после того, что там случилось?