— Собака нам здесь не нужна, — заявил Прунк не терпящим возражений голосом. — И помни свою клятву! Ни слова о Храме Господнем!
Винни собрала свои скромные пожитки при молчаливом осуждении собравшихся. Все стояли неподвижно и неотступно наблюдали за каждым ее движением.
— Идем, Бранцефлор, — покорно произнесла она, взяв на руки лохматую собаку и пряча лицо в ее мех.
— Не зарази его! — взвизгнула Камма.
— Собаки не болеют оспой, — тихо ответила она. Перед ней все расступались, когда она шла к воротам.
— А теперь за уборку! — скомандовал пастор. — Мы должны стереть все следы греха в нашем маленьком Раю!
Винни выпустили наружу. Женщины, открывшие ворота, шарахнулись от нее. Последнее, что она слышала, были панические голоса, доносившиеся изнутри.
— Мы заражены! О, Господи, мы заражены!
— Спокойно, — властно говорил Прунк. — Господь не оставит в беде своих слуг. Только вероотступникам грозит гибель. Мы же все, находящиеся здесь, не подвержены заражению.
Но успокоить прихожан оказалось не так-то легко. Как только ворота захлопнулись, Винни услышала грохот, словно множество людей разом навалились на них.
Но ворота не открылись.
Она осталась одна за пределами убежища.
Утром стало немного теплее. Холодное зимнее солнце медленно возвращало на землю жизнь.
Она должна была бы чувствовать унижение, отверженность, но к своему стыду она чувствовала лишь облегчение.
Ей казалось, что она… что она свободна!
И тут же она ощутила угрызения совести. Она привыкла отвечать перед кем-то, выслушивать чьи-то замечания!
Но Камма теперь была заперта в пещере!
Внезапно ужас овладел Винни. Она вспомнила свою встречу с больным возле переправы. Вспомнила его влажные руки… Отвратительное ощущение каких-то пузырьков на коже…
Винни съежилась от страха.
До города было далеко. Домой ей идти не хотелось. Она должна была обратиться в полицию, чувство долга было очень развито в ней.