— Рад видеть вас, фройляйн Агнесс, — наконец, сказал я слова приветствия.

— Какой вы скучный, Евгений! Как приказчик моего отца!

А ее русский, хоть и оставляет желать лучшего в плане произношения, но впечатляет словарным запасом. Похоже, она начала заниматься им вскоре после нашего знакомства. Небось, нашла какого-то студентика, желающего заработать на кружку пива и порцию сосисок с капустой. Это льстит, конечно, потому что явно было сделано с целью угодить мне.

— Фройляйн Агнесс, хочу пригласить вас на прогулку. Возьмем экипаж, постараюсь показать вам интересные места.

Почему я взял официальный тон в беседе? А на всякий случай. Это в письмах мы обращались по имени и на «ты». Где гарантия, что в дальней комнате не притаилась прислуга? А то сейчас скажу наедине что-нибудь игривое, получится урон чести. Тут как в медицине — лучше перебдеть, чем наоборот.

К счастью, Агнесс сразу решила дать четкий сигнал, что посторонних наблюдателей нет. Она обняла меня за шею, и поцеловала в губы, притянув к себе за голову. Поцелуй получился немного неловкий, короткий, будто на ходу сделанный. Девушка тут же отпрянула, покраснела. Наверное, такой смелый поступок ей непросто дался. А я так и остался стоять с протянутыми вперед руками — маневр по ответным обнимашкам оказался незавершенным.

— Да, ты прав, — продолжила она по-немецки. — Наверное, надо выйти из номера. Подожди меня снаружи.

Агнесс — чемпионка мира по скоростным сборам среди женщин. Не прошло даже двадцати минут, как она вышла, поражая всех присутствующих своим великолепием. Впрочем, извозчик в этот момент отвернулся, так что я был один.

— Предлагаю начать с Дворцовой площади, — сказал я. — Во-первых, это очень красиво, во-вторых, совсем рядом.

— А собор? — кивнула Агнесс на Исаакий. — Такой огромный!

— Отдельно сходим. Обязательно.

Мы поехали мимо Медного всадника, повернули к Адмиралтейству, и у Дворцового моста остановились. Прошли пешком через сад Зимнего дворца и вышли на площадь. Сегодня как по заказу — светило солнце, легкий ветерок с Невы добавлял свежести во внезапно очень теплую погоду. Александрийский столп чрезвычайно выгодно подсвечивался из-за здания Главного штаба. Короче, даже местным можно восхититься, не то что туристам.

— Как красиво!

— Самый большой монолит в мире, — начал я тоном заправского чичероне. — Ангел в натуральную величину!

Агнесс перекрестилась, а потом, когда до нее дошло, что я сказал, стукнула меня кулачком в плечо.

— Что ты себе позволяешь? — и прыснула, представив, как глупо она смотрелась.

— Пойдем на тот конец площади, оттуда открывается отличный вид на Зимний дворец. Здесь живет император с семьей.

— И сейчас он там?

— Нет, штандарт приспущен, — показал я на флагшток. — В каком-то другом дворце.

Мы дошли до арки, и повернулись к колонне. Побуду немного туристом, а то за всеми этими хлопотами и на достопримечательности глянуть нет времени. Как москвичи, которые на вопрос о Красной площади отвечали, что местоположение знают, но не бывали никогда, это для приезжих.