Когда весь гроб выскользнул из ниши, все четверо – по двое с каждой стороны – напряглись под его грузом, надувая мышцы под футболками. Теперь, когда гроб извлекли полностью, Колдмун увидел, что, несмотря на относительно недавнее захоронение, это вместилище тела превратилось в развалину: с протекающей крыши на него непрерывно капала вода, а потому дерево распухло, петли и медные ручки оказались сорваны, днище почти сгнило.

Заученным приемом четверка рабочих развернула гроб. Они замерли на секунду, после чего одновременно сделали шаг, другой и медленным маршем двинулись со своей ношей к двери, словно участники похоронного кортежа.

Когда гроб миновал дверь, рабочие приготовились спуститься по ступеням на землю. Но как только идущие впереди сделали первый шаг, послышался такой звук, словно кто-то смял бумагу, и в прогнившей части гроба появилась вертикальная щель. Днище начало проседать в середине.

– Легче, легче! – крикнул директор. – Стойте!

Они остановились, на их лицах выступил пот. Но зловещим образом трещина продолжала с нарастающим хрустом увеличиваться посреди днища и с выходом на боковины.

– Быстро! Еще один строп посередине! – крикнул директор, и другие рабочие бросились исполнять указание.

Но было поздно: две половинки гроба разделились, и в расширяющейся щели появилось содержимое гроба – средняя часть тела.

– Закройте щель! – завопил Флэттерхед.

Но две половинки гроба словно зажили каждая своей жизнью – они разошлись, как сломанная пополам плитка шоколада. И само тело, распавшееся на две части, выскользнуло наружу в облаке сгнившего шелка и разложившейся одежды. Тело, просолившееся за десятилетие протечек, принадлежало женщине с копной каштановых волос, в черном платье и жемчугах.

Колдмун был глубоко потрясен. Его воспитали в предельном уважении к мертвым.

– Проклятье! – прокричал Фэттерхед.

Все остальные смотрели в испуганном оцепенении.

Молчание. Наконец директор пришел в себя и сказал более спокойным голосом:

– Пожалуйста, принесите саван и поместите в него останки.

Рабочие взяли похоронный мешок, лежавший на тележке, положили его параллельно телу и все вместе, подхватив останки снизу, переместили обе части в мешок, закрыли его на молнию и погрузили в машину для перевозки гробов.

– А что с гробом? – спросил один из рабочих.

– Мы перевезем его в следующую ездку, – ответил Флэттерхед. Он повернулся к Пендергасту. – Прошу прощения, сэр. Такое просто впервые… исключительные обстоятельства…

Он стоял, заламывая руки, не в силах подобрать слова.

– Я бы на вашем месте не стал переживать, – сказал Пендергаст и положил ему на плечо руку, желая его утешить. – Вряд ли какая-либо из частей миз Флейли будет на вас в обиде.