Спустившись на Центральный пост, Алексей задраил за собой броневую дверь. Подойдя к расстеленной на столе карте, командир батареи отметил координаты цели: 44 градуса 36 минут 59 секунд северной долготы, 33 градуса 41 минута 23 секунды восточной долготы.

Дальнометристы в броневой рубке от недостроенного линейного крейсера «Измаил» определили точную дальность и направление стрельбы. Передали результаты в центральный пост.

– Расчеты – к орудиям! Приказываю открыть огонь осколочно-фугасными снарядами. Взрыватель – осколочный. Офицерам боевого управления – обеспечить данные для артиллерийской стрельбы. – Алексей запустил электронный счетно-решающий блок и его «дублер» – электромеханический вычислитель.

– Получены осредненные данные. – Если Центральный пост управления артиллерийской стрельбой был своеобразным «мозгом» могучей батареи, то отдельные офицеры, несомненно, могли считаться его «нейронами» – «нервными клетками», которые обрабатывали огромные и сложные массивы информации.

– Осредненные данные стрельбы утверждаю, – Алексей подытожил результаты напряженной умственной работы в глубине железобетонного массива артиллерийской батареи. – Передать углы горизонтальной и вертикальной наводки.

– Есть, углы наводки переданы в артиллерийские башни.

Поданные сильными руками моряков из темноты артиллерийского склада снаряды и картузы метательных зарядов к ним были уложены в «карусели» автоматов заряжания. Перекрывая грохот и лязг металла пронзительно зазвенел сигнальный звонок.

Лотки зарядников орудий под завывание электромоторов ушли вниз. Поднявшись снова, они уже несли стальные тупоносые «чушки», по 470 килограммов каждая. С металлическим лязгом штанги досылателей вогнали их в каморы орудий. Следом за ними – и метательные полузаряды, каждый из которых весит 71 килограмм. Закрылись и провернулись массивные поршневые затворы.

В багровой полутьме командиры орудий-монстров подтвердили выполнение сложной последовательности заряжания.

– Первая башня к стрельбе готова!

– Вторая башня к стрельбе готова!

Алексей снял с креплений массивную телефонную трубку внутренней связи и щелкнул тумблером.

– По фашистской сволочи, залпом – огонь!

Ответом ему были глухие удары, как от небольшого землетрясения. В этом случае какие-то специальные сложные снаряды были не нужны. Применялись обычные осколочно-фугасные боеприпасы. «Обычные» – для мощнейших двенадцатидюймовых орудий линкорного калибра!

Почти полтонны стали и взрывчатки, заключенные в каждом снаряде, производили страшный эффект «выжженной земли» даже при стрельбе по площадям. Мекензиевы горы тряслись от тяжелых ударов, с корнем выворачивало из земли крепкие сосны и ели. Попавших под удар гитлеровцев расшвыривало и ломало, горели бронетранспортеры и грузовики, на которых перебрасывалось пополнение для наступления на советские позиции. Деревья пылали целиком жарким огнем, словно факелы. Такие же вопящие факелы бежали неизвестно куда.

Мощный заградительный огонь Тридцать пятой батареи позволил хотя бы на время стабилизировать фронт, дал небольшую передышку нашим измученным в боях частям. Внезапность и неотвратимая мощь береговой бронебашенной батареи поразила гитлеровцев. Конечно, они знали о том, что на мысе Херсонес располагается береговая батарея русских. Но эффект от ее удара был просто ошеломляющий.

– Товарищ командир батареи, с командно-дальномерного поста докладывают – видны мощные разрывы в районе Мекензиевых гор, – сообщил один из матросов в Центральном посту.

– Я – на КДП, Никульшин, за старшего. Продолжать стрельбу, – приказал Алексей.

– Есть продолжать стрельбу.