— Простите, — робко произнес кто-то, — я из Крестовоздвиженской. На Подоле. Можете заказать у меня моление за здравие или за упокой.

Перед ним стоял забавный человечек в сдвинутой набекрень бейсболке и протягивал кипу исписанных листов и шариковую ручку.

— За здравие или за упокой, — повторил он, как ребенку.

Андрей покачал головой.

— Тогда просто пожертвуйте что-нибудь, что не жалко, — и открыл кулечек, в котором лежала горка разнокалиберной мелочи и несколько мелких купюр.

Андрей покопался в кармане, достал несколько бумажек.

— Вот спасибо, — сказал человечек. — Боженька вам этого не забудет, Боженька все видит. — И неожиданно тоскливо, как ценитель ценителю, поведал: — Матушку одну сегодня видел: ослепительно хороша. И енота у нее желтый. — Он доверчиво наклонился поближе к молодому человеку и под большим секретом рассказал: — Очень хочу иметь такого еноту с полосатым хвостом.

Андрей перевел изумленный взгляд на музыкантов, играющих Ллойда Вебера, и один из них, баянист, кивнул, улыбаясь загадочно, — да, дескать, действительно была. И енот был. Желтый.

Марина тормозила машины вся в слезах. Останавливались все какие-то конченые уроды, отпускавшие непристойные замечания в ее адрес. Она демонстративно отворачивалась, выискивая взглядом такси. Как назло ни одно такси и близко не появлялось. Закон зловредности. Девушка думала, что и это ее унижение зачтется Андрюшеньке, пусть только он вернется домой сегодня вечером.

Внезапно рядом остановился синий новенький «БМВ», и весьма приличный господин среднего возраста, впрочем вполне еще симпатичный, вопросительно взглянул на нее в приоткрытое окно. Был он серьезен, не улыбался, и тем ей приглянулся. Марина решительно распахнула дверцу и плюхнулась на сиденье рядом с водителем.

— Куда едем? — спросил господин.

— Прямо, — буркнула Марина, которая как раз решала дилемму: ехать домой и ждать Андрея или заехать в магазин, купить вина и чего-нибудь вкусненького и махнуть к подруге Женьке, пожаловаться на жизнь и поговорить на две вечные темы: «нечего носить» и «все мужики — сволочи».

— Вах-вах-вах! — усмехнулся господин, неплохо имитируя грузинский акцент. — Такой прекрасный девушка, просто пери, а так плохо себе чувствует. Может, помочь нада?

«И этот туда же», — злобно подумала девушка, а вслух сказала:

— Вы знаете, я сейчас совершенно не в настроении шутить. Отвезите меня к Оперному театру. А если нам не по пути…

— Что, Мариночка, у вас неприятности? — внезапно переменил тон водитель. Теперь голос его звенел сталью, и она впервые поняла, как такое может быть не в романе, а запросто, в жизни. — Очень жаль… вы действительно прекрасная девушка.

Сердце ухнуло куда-то, и в животе неприятно засосало. Связных мыслей не было, только калейдоскоп бестолковых кадров, обрывков газетных статей о маньяках. Словом, Марина испугалась не на шутку.

— Кто вы? — пискнула она. Голос подвел, выдал ее замешательство и ужас. — Немедленно выпустите меня отсюда! Откуда вы меня знаете?

Она подергала ручку, скорее делая вид, чем на самом деле собираясь выпрыгивать на ходу.

Водитель следил за ней со скептической ухмылкой, и даже в этом состоянии она не могла не заметить сходства с реакцией Андрея.