Валуев осторожно выглянул за дверь и сделал знак рукой. Подождав около десяти секунд, крадучись вышел во двор.

– Все спокойно! Никто и не пикнул. Перезаряжаемся! – приказал он.

Мы быстро поменяли в своих револьверах стреляные гильзы на свежие патроны. Теперь у нас снова по полному барабану.

– Сначала зачищаем дом!

Быстро перейдя двор, мы встали у стенки.

– Паси вход, я гляну, что там! – прошептал Петр.

Я повернулся к крылечку, а Валуев быстро заглянул в окно.

– Трое! – почти одними губами он сообщил мне результаты наблюдения. – Меняемся!

Теперь он должен был контролировать входную дверь, а мне следовало заглянуть в окно. Это делалось для перекрестной проверки наблюдения – четыре глаза всегда увидят больше, чем два.

Я аккуратно, по миллиметру, придвинул лицо к окну и заглянул в горницу. Три расхристанных, заросших типа сидели в торце огромного стола и резались в карты. По столу были хаотично разбросаны пустые стаканы и миски с деревенскими разносолами – кольцами колбасы, горками квашеной капусты, мочеными яблоками и солеными огурцами. Посредине стояла здоровенная бутыль с мутным самогоном, заткнутая кукурузной кочерыжкой. Данный натюрморт освещала керосиновая лампа-пятилинейка. Что интересно – нам с Валуевым такое угощение не предлагали. Экономили на будущих покойниках, суки…

– А мы тебя тузом! – еле ворочая языком, выговорил игрок, сидевший на «хозяйском» месте. Он единственный из всех присутствующих щеголял черным форменным мундиром полицая с белой повязкой на рукаве.

– Беру, – кивнул собутыльник справа. Он сидел в одних шароварах, блестя голым торсом, гладким и белым, как у откормленного поросенка.

– А вот тебе еще! – хихикнул его сосед, худой тщедушный мужичок в покрытой рыжими пятнами нательной рубахе, добавляя замусоленную карту.

– От, сволота… – добродушно проворчал «хряк», сметая карты со стола.

– Ну шо, еще по одной? – спросил худой, кивнув на бутыль.

– Погодь, Мыкола, дождемся наших! – с трудом выговорил владелец черного мундира.

– Дык щось воны довго вовтузяться! – недовольно проворчал худой, почесывая небритую щеку. – Всього-то два москаля…

Что ему ответил старший товарищ, я уже не слушал – отодвинувшись от окна, я показал сержанту три пальца. Валуев мотнул головой в направлении входа.

– Я захожу первым, ты страхуешь! – распорядился Петр на крыльце. – Пошли!

Мы вошли в сени и приблизились к двери в горницу. При этом под ногами громадного сержанта не скрипнула ни одна половица. Рванув на себя дверь, Петр, как огромный зверь, бесшумно прыгнул вперед и, сделав три выстрела, сместился в сторону, открывая мне директрису. Однако для меня целей не осталось: все игроки-собутыльники оседали на пол с дырками в головах.