— Ты так уверена, что тебя невозможно долго терпеть? — парировал он, приподнимая бровь и с ухмылкой глядя в её лицо.

Вновь задержался взглядом на аппетитных губах, как тогда, когда они встретились с рыжей впервые. Воображение тут же подбросило ему красочные картинки того, что он желал бы сделать с этим ртом. Как хотел бы поиметь и его — губами, языком и членом.

— Ничего, сегодня тебе повезло — ты встретила очень терпеливого парня. Так что…

Макс нехотя поднялся с репортёрши, протянул ей руку ладонью вверх. Наверное, это было неправильно — вот так цеплять бывшую подружку Марка, которая наверняка пришла на свадьбу с теми же ощущениями, что и он. Но сейчас, когда смотрел на распластанную на земле женщину, даже не замечал смеха и весёлого шума, доносящегося из особняка. Всё словно растаяло, заместившись желанием и потребностью прямо сейчас исчезнуть из чёртова сада в весьма приятной компании и провести вместе с рыжей остаток ночи.

— Так что у тебя только один выход. Подать мне руку, подняться на ноги и сесть в мою машину. Придётся отрабатывать, ты помнишь?

Она испытывала что-то странное, совершенно незнакомое прежде. Никогда раньше Маделин не знала такого сводящего с ума желания, когда было совершенно неважно, что она видит этого человека всего лишь второй раз в жизни, когда было наплевать, что наверняка этот раз — последний. Хотя, может быть, именно второе обстоятельство и тянуло ее так к Максу Беккеру. Это понимание, что они вряд ли ещё встретятся. Эта свобода, которую оно дарило. Свобода позволить себе все. Делать только то, что хочет твоё тело, не отягчая вожделение ненужными размышлениями, как она, порой, поступала раньше.

Хотя никогда ещё искушение поддаться своим желаниям не было в Мэдди настолько острым. Даже рядом с Марком Беккером, которого хорошо знала и который был точной копией мужчины перед ней, она не испытывала подобных пьянящих ощущений. Такие похожие …и такие разные близнецы. Разные в первую очередь тем, какие чувства в ней вызывали.

Маделин не могла не отметить того, что Макс оказался достойным соперником и по части остроумных перепалок, вот только она сейчас совсем не хотела с ним препираться. Она просто хотела его.

Это желание стало походить на усиливающийся с каждой секундой зуд, особенно после того, как его взгляд остановился на ее губах, от чего тело Мэдди словно прошибло током. Она больше была не в силах соображать. Она больше не хотела разговоров. Она хотела, чтобы его губы, выговаривающие малопонятные ей сейчас слова, оказались на ней. На ее губах. На ее теле. В самых сокровенных уголках… чтобы он дал ей почувствовать себя именно такой, какой назвал — сладкой. Желанной. Просто женщиной.

Она автоматически протянула ему руку навстречу, позволяя помочь ей подняться на ноги, и от прикосновения грубоватой кожи его ладони ощутила жадное, на грани безумия, нетерпение. Нетерпение узнать его наощупь. Всего И на вкус. Особенно — на вкус.

Маделин инстинктивно облизала губы и сглотнула. Немного помедлила, будто бы размышляя — подчиняться ему или нет, словно могла выбирать. Хотя прекрасно понимала, что он без проблем сможет настоять на своём. А она и сама не желала упускать возможность провести рядом с этим мужчиной время, которое, она была уверена, не сможет забыть никогда.

И в этом таилась главная для нее опасность.

— Окей, — наконец выдавила из себя Мэдди, — я отработаю то, что ты требуешь. Но только потому, что сама этого хочу. И немедленно, Макс Беккер

Он мало что помнил из того, что было после. Как добрались до припаркованной возле ворот машины, как жадно затянулся сигаретным дымом впервые за день, даже не спросив у рыжей ни разрешения, ни её имени. Не помнил и того, как нарушая все возможные правила долетели до отеля, где он снял номер. Впервые за долгое время с ним творились настолько немыслимые вещи. Впервые с того времени, как они расстались с Алисой, он хотел трахаться. И с кем? С той, кто наверняка сделает его очередной заменой Марка. Только теперь ему наплевать. Напротив — сейчас есть желание всё сделать иначе. Не погружаться в это болото, где будет только Макс Беккер и фальшивая напрочь потребность кому- то доказать, что он — номер один. Всё будет по-другому, ведь сидящая рядом с ним безымянная женщина, так быстро поджегшая его кровь — играет с ним на одной стороне поля.

Он просто развернул её лицом к себе, едва за ними закрылась дверь в номер, и просто обхватил губами её губы. Жадно, не давая ни себе, ни ей сделать глубокий вдох. Разделяя ничтожно малую порцию кислорода на двоих. Максу не нужно было позволения не на что — он хотел брать и он брал. В этом роскошном номере, где грань с остальным миром была проведена вместе со звуком захлопнувшейся двери, он желал и мог делать всё, чего был лишён все эти дни без Алисы. По собственной воле он отказался от простых потребностей, которые раньше составляли одну из основ его жизни, и теперь жаждал отойти назад и отыграть оставленные позиции.

И к чёрту все мысли об Алисе. Она чужая и принадлежать ему никогда не будет. Да он этого и не хочет. Отныне всё будет только так, как пожелает он, а если найдётся та, кто разделит с ним это вожделение — как сейчас рыжая, отвечающая на каждое его прикосновение — он будет делать всё, чтобы удовлетворить свои потребности и отдать взамен самого себя.

Он имел её рот языком, а она алчно отвечала. Между ними не было места ни нежности, ни медлительности. И совершенно плевать, что репортёрша могла видеть в нём его брата. Макс даже доказывать не хотел, что он — не Марк Беккер.

Задрав платье рыжей почти до талии, он грубо обхватил её попу пальцами. Сжал намеренно сильно, желая, чтобы на нежной коже остались синяки. И всё это время продолжал жадно целовать, слизывая с пухлых губ рваные вдохи.

Сверху, едва оказались в душе, хлынула вода. Одежда Макса намокла мгновенно. Дурацкий галстук-бабочка, что казался удавкой, полетел на пол душевой. Следом — тяжёлый от влаги пиджак. Хорошо хоть фрак не надел, а то был бы похож на пингвина-переростка. Ему было насрать на то, что тушь женщины, которую он так и продолжал грубо ласкать языком, губами и руками, потекла. Он этого даже не заметил. Страсть, бурлящая в венах, выжигала его изнутри

— Спиной повернись, — хрипло, едва слышно выговорил Макс, наконец, отрываясь от губ рыжей. И прежде чем она подчинилась, сам развернул её лицом к влажной стене.