— Очень часто, уважаемая… э-э… Сэра, магу приходится сталкиваться с проблемой доступности неких… э-э… назовём их — ограниченными пространствами. Ну, таких, например, как полости канализационных труб. Норы. Подземелья, населённые… э-э… нехорошими существами. Верхушки крон деревьев. Горы. Да мало ли…

Ну так вот: магу не обязательно лезть в такие опасные… или — малодоступные места… Самому! Он может… Послать вместо себя животное!

Птицу. Рыбу. Змею.

То есть — адекватно приспособленное к этим сложным условиям существо, полностью ему подвластное, потому что сам его и сотворил! Ясно?

— Э-э… Не совсем. Извините, профессор — вы умеете делать… Животных?

— Разумеется, моя… э-э… милая! Я для того и здесь — чтобы и тебя научить!.. Конечно, это потрудней, чем смешать, скажем, уже готовые ингредиенты для Зелья, или пробубнить заученное Заклинание. — в тоне послышалось плохо скрываемое пренебрежение к названным способам и средствам. Профессор даже дёрнул тощим плечом. — Но, разумеется, легче, чем, скажем, летать без метлы, или охотиться с пардом на раухов…

Она даже забыла удивиться, когда он, словно в калейдоскопе, показал ей над столом синими контурами существ, которых уже создал сам. Или которых создали ученики…

Обалдеть! Таким «сооружением» животных она заниматься… Хочет!

Вот созиданием животных, или «животворчеством» они и занимались все оказавшиеся такими увлекательными три часа утренних занятий.

Вначале профессор Андервуд предложил:

— Ну, представь, что тебе нужно обследовать… например, подвал. Низкий, тёмный, заваленный всяким хламом, и пыльный. Чтобы изгнать, скажем, обнаглевших полтергейстов! Ладно, шучу: мышей. Кого пошлёшь?

Сэрина рука непроизвольно потянулась к затылку… Затем, взглянув на лысину профессора, она руку отдёрнула. Но думать не перестала:

— Ну, наверное, кого-нибудь хищного. Крысу. Или кошку: они отлично видят в темноте, и могут пролезть в такие места, куда я сама…

— Неплохо, неплохо… А если крысу, скажем, немного модифицировать (Чтобы могла пролезть не только в узкие норы!) — станет и вовсе отлично! Вот посмотри-ка! — профессор, достав прямо из воздуха, плюхнул перед ней на крышку стола странную массу, консистенцией похожую на тесто, но розово-оранжевого цвета.

— Это — протопаста. Смесь животной протоплазмы, воска и крови. Не пугайся — она стерилизована! — поспешил пояснить профессор, увидев, как Сэра невольно отшатнулась от стола, — А ещё тут довольно много самого обычного детского пластилина! Да-да, чтобы легче было лепить!

Вот этим он и занялся под пристальным взглядом ученицы, непрестанно комментируя свои действия, раскатывая, формируя и прилепляя умелыми пальцами, и дорабатывая пластиковыми лопаточками и ложечками как… Ну, как обычный пластилин!:

— Туловище сделаем потоньше и подлиннее… Чтобы, конечно, не как у змеи, но — в самую мелкую щель или дырку… Пардон — отверстие! Дырка — это то, что в… Словом — потоньше! Вот, примерно так… А теперь смотри — у меня остался запас протопласты. Ну, вернее, я его сам оставил. Вот из него и вылепляем… лапки… — говоря, он очень споро лепил эти самые крохотные лапки, и примазывал их к туловищу, — Ничего, что их получилось восемь… Или даже десять — зато теперь нашей помеси крысы с ящерицей (Или — со змеёй — ты выберешь, кто понравится!) легче будет проникать через препятствия, лазать по стенам, и заворачивать за углы, охотясь…

Сэра несмело потрогала, а затем и взяла в руки странную штуковину, положенную перед ней. Весила она… Вполне себе прилично — протопаста оказалась явно тяжелей теста.

А уж выглядела… Непривычно. Странно. Но! Похоже, если профессору удастся эту тварюгу оживить, та запросто справится с поставленной задачей проникновения… Куда угодно! Да и бегать, наверное, сможет — будь здоров!

— Тебе уже наверное говорили, что мы, Маги, стараемся не расходовать силу и энергию нашего организма зря? — она покивала, — Ну так вот. Сейчас мы постараемся максимально, как это говорится, приблизить нашу модель к реальности! То есть — вживить внутрь позвоночник со всеми нужными костями — каркас, так сказать, кровеносную и нервную систему, кишки, желудок, глаза. И, конечно, мозг! Ну, должна же эта чудная малышка соображать, что делает!