— Во дает! — выкрикнул кто-то из селян, — слышь, Марик, а мож он того и твою жену покрыл, а?

Раздались новые смешки, впрочем, сразу же стихшие, стоило кузнецу обвести толпу яростным взглядом.

— Вот что, Марик, — вновь взял слово староста, — тебе-то самому не смешно от того что ты тут наговорил? Сам посуди, как мог он, — кивок в мою сторону, — твоих парней уделать. Да еще в одиночку?

— Не приучены они у меня напраслину возводить! — никак не хотел сдаваться кузнец.

— Ой, да ладно, — раздался из толпы чей-то женский голос, — не приучены, как же. Когда у меня яблоки воровали, тоже все на этого огольца валили. А я, между прочим, сама видела как старшой его, — кивок в сторону кузнеца, — ко мне лазал.

— Верно, верно! — раздалось со всех сторон, — было дело.

Марик аж зубами заскрипел от досады. Видно было, что ни мне, ни односельчанам он не верит, но доказать ничего не может.

— Ладно, Ролех, будь по твоему, — обратился он к старосте, — только я все одно…

— Не тронь парнишку, — строго предупредил кузнеца староста, — узнаю, что случилось с ним, сразу с тебя спрошу. Ты меня знаешь. Все понял?

— Понял, — плечи у Марика поникли, он осознал что проиграл эту схватку.

— Вот и добро, иди тогда с миром. И ты, Талек, тоже иди, — обратился он ко мне.

— Спасибо, дядька Ролех, — поблагодарил я его и, обойдя кузнеца по дуге, направился в свою халупу, досыпать.

Утром на сбор урожая с остальными селянами не пошел. Не видел никакого смысла. Нет, против работы я ничего не имел, даже в школе летом подработку находил. Хотя, если быть до конца честным, то только потому, чтобы у родителей деньги не клянчить, так как жили мы небогато, а мороженное стоит одинаково для представителей разных классов. Но, чтобы снова целый день кверху задницей торчать, чтобы в его конце получить три с половиной вялых брюквы, нет уж, увольте. Да и не озаботился никто из моих односельчан тем, чтобы за мной зайти. Что, в принципе, показывало их заинтересованность во мне как в рабочей силе.

Кстати о селянах. Видно было, что бывшего хозяина моего тела большинство из них только терпели. Теперь же у меня появились враги. Я был уверен, что ни Марик, ни его калеки-сыночки меня не простят и тем или иным образом отомстят. А кузнец, как ни крути, довольно весомая фигура в деревенском сообществе. Был, правда, еще староста, который, вроде как, еще большая жаба на этом болоте. Да и относится ко мне он неплохо. Только вот это ничуть ему, скотине, не помешало меня вчера обсчитать. Так что непонятно как он, в итоге, себя поведет и на чью сторону встанет. Хотя, чего себе льстить-то? Скорее всего не на мою.

Вот и получается, что не дадут мне тут спокойно пожить, привыкнуть к новому миру, узнать о его укладе. Думаю, что никак не больше недели у меня относительно спокойной жизни осталось, а может и того меньше.

В принципе, дальше рассусоливать смысла не было. Обстоятельства решили за меня все сами. Пора было кочевать из этой деревеньки куда-нибудь в сторону ближайшего городка. Хорошо хоть, благодаря обрывочным воспоминаниям Талека, я примерно представлял направление движения. Осталось лишь проверить, не вернулась ли, случаем, ко мне магия.

Вернулась! Понял я это благодаря небольшому огненному шару, что держал сейчас в руках. Только вот, возникла внезапная проблема — создать то я его создал, а вот куда теперь девать? Халупа деревянная, мигом вспыхнет. Мой взгляд зацепился за печь как за единственный огнестойкий предмет обстановки. Ну я и направил в нее заклинание. Кретин!

Жахнуло так, что я аж на задницу сел от неожиданности. Это-то и помогло мне избежать тяжелых повреждений: каменно-глиняная шрапнель, по большей части, прошла у меня над головой. Но десятком ссадин и парой кровоподтеков все же обзавелся.

Дождавшись когда осядет пыль, я наконец смог оценить нанесенный ущерб. Да уж, если раньше я еще сомневался стоит ли спешить с отбытием, то сейчас это сомнение переросло в уверенность. Собственно, печурки, как таковой, больше не существовало. На ее месте теперь красовалась лишь груда закопченных камней.

Впрочем, судьба этого гибрида кухонной плиты и обогревателя меня не особо и заботила. Решение уходить я уже принял, и в эту лачугу вряд ли вернусь. А как будут выкручиваться новые хозяева меня абсолютно не волновало.