— А что, у тебя так много дворян останавливалось вчера? — вопросом на вопрос ответил я.

— А, это ты, — тяжело, без доли почтения к моему более высокому положению, проговорил трактирщик, — выбрался значит. Таса готовила тогда. Рабыня моя.

Я облегченно выдохнул, мысленно дав себе зарок ни в коем случае не интересоваться чистоплотностью этой рабыни. Зачем мне лишние переживания?

— То есть ты не отрицаешь, что устроил нападение на меня? — задал новый вопрос я.

— Ничего не знаю, ваша милость, — пошел в отказ трактирщик, судя по всему, окончательно пришедший в себя, — отпустите меня, и я ничего страже не скажу. Честное слово.

— Ого, — даже восхитился я наглостью этого пройдохи, — ты же только что практически признал, что устроил нападение на меня.

— Не было такого. Всеми богами клянусь!

— Слушай, как тебя там…

— Шурших, господин, — тут же охотно отозвался тот.

— Так вот, Шурших, — с неподдельным интересом поинтересовался я, — на что ты вообще надеешься? Я знаю, что ты заставил свою шлюху опоить меня какой-то дрянью, чтобы ограбить и убить. Ты это знаешь. Так к чему все эти игры? Скажи мне, где мои вещи и кто еще замешан в этой схеме, и мы разойдемся с миром. Ну, может я, справедливости ради, подожгу твою халупу. Но ведь такой, как ты точно сумеет новую отстроить, еще лучше прежней. Ведь правда?

— Не понимаю о чем вы, господин, — решил не помогать следствию этот упрямец, — развяжите меня и мы вместе отправимся к страже, где вас выслушают и во всем разберутся.

— Стража, значит, у тебя прикормлена, — задумчиво подметил я, — что ж, это тоже какая-никакая, но информация. Так что, — обратился я уже к пленнику, — расскажешь кто все это придумал и где мои вещи, или хочешь «по-плохому»?

— Я не п… — вновь, было, завел тот свою волынку, но я его перебил хлесткой пощечиной.

— А ну заткнись, — прошипел я ему, — я знаю, ты знаешь, так что говори! Последний раз предупреждаю.

— А не то что? — дерзко поинтересовался он, — убьешь меня?

— А не то, — в тон ему ответил я, — я сделаю так сначала с твоим членом, а потом и с головой. — С этими словами я одной рукой прижал к его рту заранее припасенную тряпку, некогда бывшую рубашкой трактирщика, а другую к его левой голени. И начал формировать в ней самый маленький из доступных мне огненных шаров. Я ничуть не боялся, что будет как с той пресловутой печкой. Так как для того, чтобы получилось нечто подобное, нужно было, чтобы заклинание окончательно сформировалось. А для этого необходимо было, чтобы рука была свободной. Я же, по сути, сейчас держал в своей руке голень зловредного трактирщика. Так что заклинание никак не могло сформироваться полностью. Но оно пыталось. И эффект был сродни тому, когда к коже прижимают раскаленный докрасна кусочек металла.

Завоняло горелой кожей, палеными волосами, а трактирщик задергался и завыл от невыносимой боли. Я еще чутка подождал, для большей наглядности, так сказать, после чего убрал руку с незавершенным заклинанием.

— Кто ты такой? — просипел мужик, когда я, удостоверившись, что он не будет делать глупостей, убрал и вторую руку.

— Я тот, кого ты, по своей тупости ограбил, — жестко сказал я ему, — рассказывай, что к чему или следующими будут твои яйца. Ты как, любишь жареную яичницу по утрам?

К моему вящему удовольствию, (что-что, но я был не фанатом шарить у мужиков в трусах, хоть тут оных и не существовало), трактирщик все же сломался и выложил как все было.