Димон опять ответил не сразу. Бросил взгляд вперёд, на убегавший неведомо куда подземный тоннель, озарённый неверным трепещущим светом его фонаря, и тихо проронил:

– Куда-нибудь.

Но его надежды не оправдались. Они всё ползли и ползли, а нора и не думала заканчиваться или выводить их куда-либо. Она не расширялась и не сужалась, не отклонялась вверх или вниз, не сворачивала вправо или влево, в лучшем случае чуть-чуть клонилась туда-сюда. Но ни малейших намёков на её окончание не наблюдалось. Сколько ни вглядывался Димон вдаль, он не замечал там ни малейшего просвета, ничего, что указывало бы на завершение их пути и избавление от продолжавшей тяготеть над ними угрозы. И это начинало всерьёз беспокоить его. В нём снова всколыхнулись угасшие было опасения и тревоги, в голове зашевелились мрачные мысли. Уж не ловушка ли это? Что если проклятая старуха решила просто позабавиться над ними таким образом, продлить их мучения? Заставить их, как земляных червей, без толку ползать по этой странной норе, где они в конце концов, выбившись из сил и отчаявшись, прекратят свои судорожные попытки спастись и испустят дух? И даже останков их не найдут в плотной земляной толще. А если и обнаружат когда-нибудь случайно, то это будут уже даже не трупы, а жалкие, истлевшие, изъеденные червями скелеты, которые невозможно будет опознать…

От этих чёрных дум и немедленно возникших в воображении жутких картин Димона передёрнуло. В груди опять, как недавно в погребе, стеснилось дыхание. Но не от недостатка воздуха – хотя этот недостаток уже явственно ощущался, – а от охватившего его липкого страха при мысли о том, что его предположения могут оказаться верными. Была в этом какая-то утончённая, изощрённая, прямо-таки дьявольская жестокость – дать им надежду на спасение, поманить ею, как детей сладостью, а затем, когда они почти уверовали в избавление, вновь швырнуть их на дно ещё большей безнадёжности и отчаяния.

Но одновременно эти безотрадные соображения как будто придали ему новых сил. С внезапно вспыхнувшими в нём яростью и энергией, стиснув зубы и издавая горлом глуховатое рычание, он задвигал локтями, пробираясь всё дальше и дальше по этому казавшемуся бесконечным и неодолимым подземному пути, уже не очень заботясь, поспевает ли за ним спутник.

Ослабший, выдохшийся Миша, снова ощутивший явные признаки удушья, действительно не поспевал. Последние несколько минут он буквально выбивался из сил, стараясь не отстать от более деятельного и подвижного напарника, неудержимо продвигавшегося вперёд, в неизвестную тёмную даль. Но когда тот, будто почувствовав вдруг второе дыхание, резко ускорился и оторвался от изнурённого, едва дышавшего друга, Миша, испугавшись, что приятель решил спасать только свою жизнь и задумал бросить его одного в этом тесном, душном земляном склепе, где он обречён на скорую и неминуемую гибель, – возвысил, насколько это было возможно, свой слабый, надорванный голос:

– К-куда ты?

Димон приостановился, дёрнул головой и метнул вспять беглый, горевший лихорадочным огнём взгляд.

– Чего тебе? – грубоватым, немного раздражённым тоном выговорил он. И тут же осёкся, разглядев в пыльной коричневой полутьме измождённое бескровное лицо приятеля, искажённое страдальческой гримасой, и особенно застывшие на нём неподвижные расширенные глаза, полные такого невыразимого страха и смертной тоски, что Димон невольно дрогнул и потупился. «Неужели и у меня сейчас такое лицо?» – мелькнуло у него в голове. И почти сразу же – другая мысль: «Наверно, именно такой взгляд у человека, когда он видит перед собой Смерть!»

Около минуты друзья не двигались и не произносили ни слова. Лишь тяжело, натужно дышали, отплёвывались и кривили лица. В головах у них были одни и те же мысли. О том, что, похоже, они проиграли, что, поверив в призрачную надежду, попали в ловко расставленную им западню, что им не разомкнуть плотно сковавшую их земную твердь, что двигаться куда-либо уже не имеет смысла – ни вперёд, ни назад дороги для них больше нет, – и, скорее всего, им суждено умереть здесь, на этом клочке нескончаемой норы, по-видимому ведущей в никуда.

– Э-эх, – тоскливо протянул Миша, горестно качая головой. – Надо было всё-таки остаться там, в погребе… Может, хоть какой-то шанс был бы… А так…

Димон, почувствовав в этих словах укор, хотел было возразить, но не стал. Ему показалось неуместным и глупым затевать спор в подобной ситуации, когда им обоим, вероятнее всего, оставалось жить всего ничего.

Очевидно, в том же направлении двигались и Мишины мысли. Помолчав несколько мгновений, он надломленным, замирающим голосом прошептал:

– А впрочем, какая разница? Конец-то всё равно один… Всё было предопределено… неизбежно… – и, уже беззвучно шевеля иссохшими пепельными губами, он неслышно бормотал что-то ещё некоторое время.

Димон ограничился сумрачным взглядом, брошенным на приятеля. Сказать ему было нечего, успокоить и подбодрить напарника нечем. Он сам нуждался сейчас в этом не меньше. Потому что уже не сомневался, что всё кончено. Что в своём бесплодном слепом движении они достигли того предела, за которым – ничего. Лишь пустота, мрак и вечное безмолвие.

Затем, уже ни на что не надеясь, скорее машинально, он устремил взгляд вперёд, озарив убегавшую в никуда нору дрожащим, чуть притухшим светом. И не поверил своим глазам – бледный мутноватый луч нащупал в нижней части лаза, в трёх-четырёх метрах от него, смутно видневшийся чёрный провал! Димон, чаще задышав от волнения и ощутив прилив мгновенно вспыхнувшей надежды, зафиксировал пучок света на нежданно-негаданно представшем перед его взором ещё одном отверстии – очевидно, боковом ответвлении тоннеля, по которому они уже так долго и так безуспешно ползли. Правда, этот новый ход, по всей видимости, вёл вниз, в глубь земли, то есть совсем не туда, где стремились оказаться измученные, полумёртвые спутники, уже почти не чувствовавшие своих онемелых, затёкших тел. Но всё же это было кое-что, хоть какой-то новый путь. А любой новый путь – это новая надежда. Осуществится она или нет – неизвестно, но даже эта минутная её вспышка, пусть даже обманчивая, – это всё-таки лучше, чем лютое, мертвящее отчаяние, владевшее им только что. И, как знать, может быть, этот внезапно возникший перед ними сторонний лаз, вроде бы ведший вниз, в конце концов каким-то необыкновенным образом выведет их наверх, на поверхность земли? Туда, где светит солнце и веет ветер, где шумит листва, поют птицы и со всех сторон несутся обильные, многообразные звуки жизни. Где нет этой угнетающей, давящей могильной тишины, от которой недолго сойти с ума. Где можно дышать полной грудью и не бояться, что следующий вздох может стать последним. Где можно жить… просто жить…

Хаотичные, скученные мысли и чувства, нахлынувшие на Димона вместе с нежданной надеждой на спасение, были прерваны какими-то странными звуками, вдруг донёсшимися из глубины тоннеля. Это было не то рычание, не то чавканье, не то клацанье зубов. А вернее, всё это разом. Могло показаться, что там, в расстилавшейся поблизости непроглядной тьме, притаился неведомый подземный зверь, почуявший приближавшуюся к нему добычу и выражающий по этому поводу бурную голодную радость.

Впрочем, Димон в первое мгновение ещё не хотел верить в это. Это было слишком страшно. Переход от мимолётной, призрачно блеснувшей надежды к новому неимоверному ужасу был чересчур резок. Димон поднял глаза и с замиранием сердца вгляделся в застывшую впереди чернильную темень.

И содрогнулся от дикого, облившего душу страха. Из мрака на него взглянули чьи-то круглые огненно-красные глаза, мрачно сверкнувшие хищным плотоядным огнём. И почти одновременно снова, на этот раз более явственно, лязгнули зубы неизвестного подземного существа.

Димон раздумывал совсем недолго, считанные мгновения, – он знал, что у него не было времени на размышления, на обдумывание ситуации и поиск выхода из неё. Ему некуда было бежать – он был стиснут со всех сторон плотной осыпающейся землёй. Путь назад тоже был отрезан – там точно так же был заключён в тесном земляном плену его полуживой, задыхающийся товарищ, ещё ничего не знавший о нависшей над ними новой смертельной угрозе. Он был в западне. Путь был только один – добраться, если получится, до только что обнаруженного им, черневшего впереди провала и, отдавшись на волю случая, прыгнуть туда. Шансы на удачу невелики – ведь при этом ему придётся практически вплотную сблизиться с загадочным врагом, который тоже наверняка не будет сидеть на месте, – но выбора всё равно не было. Или попытаться в отчаянном порыве спастись, или спустя несколько секунд, вероятнее всего, быть разорванным рычащей красноглазой тварью.