Илза попятилась к стене. С болота доносились пронзительные крики эверглейдских птиц, создавая тревожную обстановку. Через окна в хижину проникал удушливый сырой воздух.

– Может, лучше подождать?! – испуганно крикнула Илза. – Я хочу сказать, я бы не возражала и все такое, вы сами знаете, но сейчас... Вы еще слишком слабы.

– Я так долго мечтал о тебе, Илза, – проговорил Конрад Блутштурц, прижимая ее к стене. – Я мечтал о тебе еще тогда, когда ты была ребенком, мечтал о твоей гладкой коже, молодом теле.

– Мои родители вас не любили.

– Они стояли на моем пути, но теперь их нет.

– На вашем пути? Что вы хотите сказать?

– Глупая девчонка! Это я уничтожил их! Потому что хотел тебя, потому что нуждался в тебе!

– Вы?! – воскликнула потрясенная Илза. Пронзительно закричав, она принялась лупить маленькими кулачками покрытую шрамами обнаженную грудь того, в кого верила столько лет. – Так вы лгали мне?! Это вы их убили – не евреи, не Смит, а вы?!

Вдруг голубоватая рука схватила ее за шею и начала душить. Крик смолк. Наконец девушка сползла на пол, и Конрад Блутштурц с сожалением посмотрел на бездыханное тело.

– Илза, – прошептал он, – я не хотел причинить тебе вреда.

Не получив ответа, он начал надувать искусственный член – смерть не сможет лишить его того, что принадлежит ему по праву.

Доктор Харолд В. Смит завел мотор. Впереди виднелся небольшой островок, терявшийся в мангровых зарослях, и он не знал, куда дальше плыть.

Смит взял лодку во Фламинго и долго пробирался среди болотной травы, пока не нашел эти мангровые заросли. Воздух был душным, и в черной грязи возле бесчисленных островов с обильной растительностью грелись на солнышке крокодилы. Несмотря на жару, Смит оставался в сером костюме. Безупречный галстук был завязан тугим узлом. Чемоданчик лежал у его ног.

Ярдах в ста впереди Смит заметил хижину. Она казалась безлюдной. Смит выключил мотор, и лодка плавно заскользила к возвышающемуся над водой островку. Сквозь темную зелень деревьев виднелась какая-то цапля.

И вдруг со стороны болота донесся голос – на этот раз Смит узнал его. И напрягся.

– В моей жизни было четыре счастливых момента, доктор Смит.

Смит не протянул руку, чтобы вынуть пистолет из наплечной кобуры. Он не хотел показывать противнику, что вооружен. Не сейчас.

– Первый-раз это было в Берлине, когда Гитлер лично выбрал меня для работы в Америке, – продолжал голос.

Смит хорошенько осмотрелся: его окружали густые заросли. И голос, похоже, доносился не из хижины.

– Второй – когда я впервые сел в инвалидное кресло. Вы, конечно, скажете, что инвалидное кресло не может быть счастьем, но в сравнении с тем, что я испытал, это был для меня миг торжества.