Почему он не ушел? Почему?
Что сказал Симон? Я вцепилась в каменную землю, попробовала подтянуться. Что он мне сказал? Если опустить, что это простая байка, которой Жак пугал внука, чтобы тот не совался куда не надо?
Духи бездны видят свет и сжигают все огнем. Какой-то газ?..
Похоже, да, и тогда нам повезло, что его интенсивность не так велика. Или этот вонючий бедняга решил прикорнуть в ожидании подельников и не проснулся. В любом случае: выбираться наружу. Мое лицо было уже напротив расщелины, оттуда нахорошо сквозило, значит, выход там есть. Лучше мерзнуть у входа.
От свежего воздуха голова закружилась еще сильнее, и я впилась, ломая остатки ногтей, пальцами в землю. Не хватало съехать вниз, чтобы все усилия были впустую. Я подтянулась, перевалилась — просочилась в расщелину, что-то уперлось мне в живот — черт! Я сунула руку за пояс, вспомнив про нож и что он мне уже очень давно не мешал, но выяснилось, что нож я потеряла, а боль причинял острый камень. Плевать. Я посмотрела, что там, внизу: приятного мало, я сейчас съеду вниз головой в дерьмо и лужу, но я все же крупнее детей и иначе в дыру не пролезу.
Стены пещеры были покрыты множеством светлячков. Я проехала на животе, раздавив по пути тех, кто смог уцелеть после спуска Симона и Мишель. Черт с ними, решила я, садясь на зад и отскребая насекомых от одежды. Вот и вода. И воздух. И вони нет.
Я подошла к мокрой от влаги стене, помедлила, рукой провела по струйкам, еще подумала, осторожно попробовала воду на язык.
— Можно пить, — озадаченно вынесла я вердикт, — но только очень немного. Очень. Помочить губы и хватит.
Потому что черт знает, что это за источник. Симон пить не стал, а Мишель лизнула камень — я махнула рукой, — а потом замерла, всматриваясь куда-то.
— Слышите? — спросила она таинственно. — Там кто-то плачет.
Глава двенадцатая
Мне казалось, что это птица. Свила гнездо в расщелине и грустно, протяжно поет в ночи. И было странно слышать после пережитого кошмара это призывное, спокойное пение, но что я знала о местных птицах?
— Точно-точно, — поддакнул Симон. — Где-то там. Там выход. Здесь должен быть выход, знаете почему? Потому что контрабандисты использовали этот ход.
Я кивала его словам, но что-то меня тормозило. Заваленный выход, или вход, или проход, все же был завален людьми? И несмотря на то, что мне жуть как не хотелось возвращаться туда, где пованивало и где был газ, я себя пересилила. Пожалела, что нож потерян и трости нет, потому что ковырять землю пришлось руками, потом я встала, посмотрела на потолок пещеры. Да, проход засыпали люди, здесь не было такой земли и тем более камней, их принесли сюда специально.
— Валер? Ты хочешь туда вернуться? — Симон подбежал ко мне и тоже начал раскапывать землю. — Но там точно нет выхода. А почему?
— Я-то откуда знаю, — растерянно протянула я. Интересно, как давно свободно использовали этот проход? Покойник относительно свежий, возможно, случайно забрел и надышался газом, а может, не знал, что хода нет? В отличие от мертвеца, бесспорно недавнего, земля слежалась несколько лет назад, если не десятилетий.
Мы вышли в центр пещеры. Здесь можно было бы остаться на время, но теперь меня пугал газ, и я не могла даже примерно сказать, с какой интенсивностью и периодичностью он вырывается из-под земли.
— Пойдем, — сказала я. — Попробуем найти другой выход. Если не найдем, придется лезть обратно.
Пещера была круглая и природная. Я поискала палку, прутик, что угодно, Симон понял, что я хочу сделать, и тоже принялся носиться в поисках того, что могло бы послужить своего рода факелом, Мишель поступила проще: стряхнула со стен светлячков и держала их в ладонях.
— У нас нет еды? — печально спросила она. Я посмотрела на Симона, он вздохнул. Да, кто бы берег там, на дороге, кусок хлеба, себя и то сберегли с трудом. — Тогда пойдем. Там все еще кто-то плачет.