Глаза Натали метались по комнате. Она подошла к деревянному бюро и открыла его изогнутую крышку. Слева стояла carte de visite[25] в рамке, маленькая фотография с потрепанным уголком. Красивая молодая женщина с темными волосами сидела на стуле; стройный мужчина постарше, похожий на нее, стоял позади. Зои и ее отец, наверное, или дядя. Натали взяла ее, чтобы показать Луи.

– Это она?

Он подошел сзади и посмотрел на снимок.

– Лицо у нее сейчас худее, и волосы она носит собранными, но да, это она.

Симона подошла посмотреть.

– Красивая, – сказала она, проводя пальцем по силуэту. – Интересно, ее папа, или кто там с ней, предупреждал ее не водиться с убийцами?

– Думал ли он, что она вырастет и станет собирать бутылки с кровью? – Натали покачала головой, возвращая carte de visite на место, с чувствами, мечущимися от неверия до отвращения. Она не могла примирить этот образ Зои с мрачными особенностями квартиры. Девушка на фото могла быть ее одноклассницей, подружкой ее и Агнес. Вместо этого она была непостижимой, явно ненормальной женщиной, предпочитавшей фигуркам из лиможского фарфора бутылки с кровью убитых.

Натали обыскивала бюро. Конверты, чеки, обрывки бумаги, финансовые документы, два блокнота – все в аккуратных стопочках – занимали все место. Она стала пролистывать блокнот, когда Луи подошел к одной из уставленных банками полок.

– Итак, мы знаем, что она была сообщницей, – сказал он и снял с полки бутылочку с надписью «моя +1, с опиумной настойкой» и сунул в карман невзначай, будто вломиться в чужую квартиру и взять с полки сосуд с кровью было абсолютно нормальным делом. – И мы знаем, что она каким-то образом экспериментирует с кровью. Но не знаем, как и почему.

Во внешнем коридоре послышались шаги. Натали затаила дыхание.

– Это не она, – махнул рукой Луи. – Она не вернется еще несколько часов, так как на спиритическом сеансе.

Симона сузила глаза.

– А ты откуда знаешь?

– Потому что сегодня и правда есть сеанс – один мой знакомый его организует, и я договорился, чтобы он использовал заднюю комнату The Quill. Я видел несколько дней назад список гостей и ее в нем. – Он побарабанил пальцами. – Она вернется позже.

Натали выдохнула и вернулась к блокнотам. В первом, кажется, были банковские дела: суммы в долларах и расчеты. Во втором, с поблекшими чернилами и пожелтевшими страницами, – символы, которых она никогда раньше не видела, и подробные записи. Почерк менялся: то вытянутый, летящий, то четкий, сжатый – должно быть, писали два человека.

– Кто эта женщина?

– Мадам Резня, – ответила Симона не сразу. – Я буду так ее называть. Забудь Клампер.

– Отлично, – сказала Натали, жалея, что не сама до этого додумалась.

Они направились к спальне, когда Натали заметила столик, накрытый кружевом и красным шелком, около обеденного стола. В центре его, окруженная тремя длинными незажженными свечами, стояла статуэтка римского центуриона с копьем в одной руке и распятием – в другой. На краю столика лежал молитвенник.

Молитвы. Мама сейчас была на всенощной, молясь за папу и, может, за Натали тоже.