— А у тебя там все уже зажило, чтобы сидеть верхом? — кивнула я Ильди между ног, и тот, густо покраснев, зыркнул на меня со злостью.

— Со мной все в порядке.

Мимо, ведя коня под уздцы, прошла воительница, и оба пленника инстинктивно придвинулись ко мне, словно в поисках защиты. Неосознанная, безотчетная реакция — они даже не заметили своего порыва. Палатку, где эльфы прятались, разобрали, и теперь несчастные были вынуждены находиться среди врагов, среди своих насильников, в непосредственной близости. Разумеется, они нервничали и чувствовали себя неуютно.

— Надеюсь, ты услышал, что поедешь не один, а со мной? Я не могу дать тебе отдельную лошадь. Все же ты мой… гм… трофей.

— У меня все прекрасно и со слухом, и с умственными способностями, о, великая эйхарри. — Последние слова он произнес с ядовитым сарказмом, но я не обиделась на дерзость — поняла: нервничает.

Видимо, перспектива длительного контакта с врагом не вызывала у Ильди положительных эмоций, да и в паху по-прежнему болело, но что поделать, если ехать в повозке с хлебом и огурцами для воина — унижение. Фай, несмотря на всю свою трусость, мнение имел такое же, ибо просительно заглянул мне в глаза и зашептал:

— Пожалуйста, можно я тоже… с тобой?

— Я не могу взять к себе двоих. Сядь к Мериде, она тебя не тронет.

Фай отшатнулся от меня с ужасом на лице и торопливо замотал головой.

— Вот и отлично. Значит, все решили.

Сумеречные земли встретили нас оглушительным безмолвием. Я и забыла, как здесь бывает тихо, — так, словно твои барабанные перепонки лопнули и ты навсегда оказался в мире без звуков.

Тихо было настолько, что я отчетливо слышала скрип телег, хруст мелких камешков под колесами повозок, стук лошадиных копыт о голую, твердую землю. Птицы не пели: вся живность в Сумеречном королевстве давно издохла. Деревья не шумели листвой: последная облетела и сгнила несколько столетий назад. На многие километры вокруг протянулась унылая каменистая пустошь.

Здесь не было ничего. Только небо, мрачное и затянутое грозовыми тучами. Только бесконечная равнина без единого клочка растительности, да парочка сухих деревьев на горизонте, похожих на растопыренные пальцы.

— Как тут уродливо, — прошептал Ильди, сидя позади меня на лошади и прижимаясь грудью к моей спине.

— О да, — согласилась я. — Но к этому привыкаешь. Хуже другое. Наши земли абсолютно бесплодны. Они не дают урожай. Ни один росток не может пробиться сквозь эту каменистую твердь. Думаешь, почему мы пришли в ваш мир? Почему захватили цветущее Троелевство — с лесами, полными живности, с реками и озерами, полными рыбы, с жирной, удобренной землей? Почему мы захватывали другие государства? Для нас это вопрос выживания. У нас нет ничего. Только сила.

Ильди молчал, переваривая услышанное. Не думаю, что беды нашей страны могли в его глазах оправдать войну, но оправдаться я и не пыталась. Каждый ищет место под солнцем, а в Сумеречных землях солнце уже давно не выглядывало из-за туч. Триста лет как. С того самого дня, как я родилась.

— Через несколько часов доберемся до первого лагеря, — сказала я, пытаясь завязать разговор. Ладони Ильди на моей талии жгли кожу даже сквозь слои одежды. Его запах, цветочный, свежий, щекотал ноздри, и я вдруг поняла, что возбудилась. От его прикосновений, от его близости, от того, что чувствовала задницей его пах.

Жаль, что Ильди не предложил мне себя, как Фай. После пережитого насилия он еще нескоро решится разделить постель с женщиной. Такие душевные раны не заживают быстро.

— Там отдохнем, поедим и сменим лошадей. Я дракон и могла бы добраться до замка гораздо быстрее. По воздуху, в своем зверином обличье. Но у нас так непринято. Не может эйхарри бросить свою армию.

Пленник молчал, и я спросила: