Чары трансформации — разновидность бытовой магии. На этот раз я не стала превращать палку в меч, а свои волосы в змей — я превратила ребра Иданн в побеги растений, разодравших ее внутренности в клочья, а затем вспоровших грудную клетку.

Нельзя создать что-то из ничего. Но из человеческих костей — можно.

— Остановись, — хрипела Иданн, падая на колени. Из многочисленных ран на землю хлестала кровь. — Прекрати. Ты убиваешь саму себя. Это ведь твое тело.

— Ничего. Я возьму твое. Оно почти такое же, только сильнее, выносливее. Достойный обмен.

Я опустилась на корточки перед умирающей сестрой, взяла в ладони ее лицо. Взгляд Иданн угасал, постепенно стекленел и терял осмысленность. Теперь кровь не только хлестала из ран в груди, но и поднималась вверх по горлу, пузырилась на губах, стекала по подбородку вниз.

— Спасибо за знания, — прошептала я на ухо своему злому отражению, — пройдет время, и я научусь ими пользоваться, стану настоящим боевым магом, только еще более могущественным, чем была ты, ведь это тело, этот разум вместят силу и знания нас обеих. И воспоминания твои мне тоже пригодятся, когда я займу свое законное место на троне эйхарри Сумеречных земель.

Глава 26

Даже увязнув в болоте, Эвер мог думать лишь о том, что его Иданн в опасности.

Не Иданн — Ивланна!

Ивланна, Ивланна… Это имя было музыкой для его ушей.

Не безумная злодейка, не убийца, не Чудовище из Сумрака, не захватчица эльфийских земель, не враг — обычная девушка, такая же заложница обстоятельств, как и он, только еще более несчастная. Эвер провел в плену несколько недель. Ивланна, насколько он понял, — годы. Сердце разрывалось от боли, когда он думал о ее жизни в заточении, и в то же время пело от радости: его любимая не монстр, не жестокая королева с раздвоением личности, способная пробудиться среди ночи с горячим желанием задушить его во сне. Нормальная. Она нормальная!

О Светлоликая, какое облегчение! На долю секунды Эвер почувствовал себя почти счастливым. Почти. Ненадолго, потому что настоящая Иданн стояла перед ними воплощением самого жуткого ночного кошмара. Мрачная фигура в черном одеянии. Это ее Эвер видел в круге из камней. Это она мертвой хваткой сдавила его шею в пещере перед рассветом. Он узнал ее горящие безумием глаза, злую ухмылку, жесткость черт.

Сестры были невероятно похожи, даже для близнецов, но Эвер никогда бы их не перепутал. Теперь — нет.

Ивланна, Ивланна…

Барахтаясь в вязкой болотной жиже, погружаясь в трясину все глубже и глубже, Эвер не думал о смертельной опасности, которая в эти самые минуты грозила лично ему. С отчаянием он смотрел на развернувшееся перед ним сражение, слышал рев пламени, выкрики заклинаний, и в висках грохотала одна-единственная мысль: «Если она погибнет, я этого не вынесу. Если она погибнет…»

За жизнь любимой Эвер бы охотно отдал свою собственную — с радостью, без раздумий, не сомневаясь ни секунды, — но проклятое болото не давало броситься Ивланне на помощь, и Эвер ругал себя последними словами: «Слабак! Да ты не мужчина — никчемное, презренное существо!»

О, как же он ненавидел себя за слабость, за мучительное чувство бессилия! Он даже за палку, протянутую Фаем, ухватился не для того, чтобы спастись, а чтобы сразу же, едва выбравшись на твердую поверхность, кинуться любимой женщине на подмогу.

Не успел. Пока Фай, рискуя жизнью, отвоевывал у болота его добычу, сражение закончилось. Чудовище из Сумрака пало.

* * *

— Осторожно, испачкаешься, — успел сказать Эвер, прежде чем подбежавшая Ивланна повалила его, всего измазанного в грязи, на землю. Сама она выглядела не лучше и явно не была чище. Мокрые волосы, пахнущие тиной, одежда в буро-коричневых пятнах, на руках кровь — хвала богам! — чужая.