– Держится молодцом, несмотря на то, что, конечно, порядочно испугалась. Сегодня я отвёз Марию в детский дом под Ленинградом и разместил её туда под другим именем. Так что, надеюсь, что Ташкент и его люди её не смогут быстро найти.

– Это хорошо! Я передал архив немецкой резидентуры в МГБ. Мне поручено выразить тебе благодарность от имени их руководства. А вот почему Ташкент так настойчиво требует возвращения картотеки – вот это непонятно? Имена и установочные данные на всех агентов наши службы обязательно занесут в свои архивы, и даже, если произойдёт чудо и мы вернём Ташкенту его папки, то все имена агентов у нас уже будут и рано или поздно, но мы их переловим. Это ведь лишь вопрос времени…

Иван Михайлович хотел ещё что-то сказать, но в это время зазвонил телефон. Он подошёл к своему столу.

– Майор Сидоров слушает!

– Что?! – возмущённо прокричал начальник отдела.

Положив трубку на место, он оглядел собравшихся в его кабинете ребят и сказал:

– На хлебозаводе номер двенадцать произошёл взрыв печи. Погибло трое рабочих. Выпечка хлеба в цеху, где произошёл взрыв, временно прекращена – до окончания восстановительных работ. Оборудование на заводе, конечно, старое и изношенное, но это не исключает вероятность преднамеренного вывода из строя печи.

– Вы считаете, что это может местью Ташкента? – спросил Пётр.

– Не исключаю! В любом случае, нужно иметь ввиду и эту версию. Сотрудники МГБ уже там, но ты Пётр всё-таки возьми своих ребят и съезди на завод. Нам нужно знать: что там произошло и как этот взрыв связан с Ташкентом. Кстати, стекло в автобусе уже поменяли. Теперь тебе Пётр ветер в лицо дуть не будет!

– Спасибо, Иван Михайлович.

– Да, ты ведь вчера был в госпитале у Тимофеича? Как он там?

– Как и положено настоящему солдату – держится отлично. Пулю уже извлекли. Прошла она лишь в сантиметре от сердца. Медаль «За оборону Ленинграда», которой Тимофеич очень гордился и постоянно носил на своей груди, помогла отбить бандитскую пулю!

– Вот как бывает. Весь фронт прошёл мужик, в каких только передрягах не побывал, но ни одной царапины, а вот тебе – после войны всё-таки нашла его бандитская пуля. Будешь у него в больнице – обязательно передавай ему от меня привет!

– Обязательно, Иван Михайлович!

Пока Тимофеич был на излечении Пётр решил сам возить на автобусе своих ребят. Пользовались им, конечно, если путь был не близкий, а так экономили горючее, ибо его в городе пока было не вволю. Начальнику обещали прислать на время замену временно выбывшему из строя водителю, но это когда ещё будет.

На Смоленскую, где располагался хлебозавод, подъехали, когда сотрудники МГБ уже садились в свою чёрную эмку. Молодой майор с синими пролётами на погонах неторопливо курил, прислонившись к кузову автомобиля. В это время хорошо знакомый ему автобус убойного отдела уголовного розыска остановился совсем недалеко от проходной хлебозавода. Он критически оглядел выходящих из него людей в штатском и резким тоном приказал.

– Старший группы, ко мне!

Пётр услышал команду синепогонника, но не спешил её выполнять.

– Я сказал: старший группы, ко мне! – недовольно повысив голос, повторил команду майор.

– Ты бы сходил, Пётр, узнал бы чего ему от нас нужно, а то потом греха от его ведомства не оберёмся, – тихо шепнул Петру на ухо Жора.