Так же часто папа говорил:

– Спорим, ты сейчас засмеешься!

– Не засмеюсь

– Раз, – начинал считать папа, смотря на меня так, как только он умел, – два… – и всегда, не успев сказать он три, я смеялась. Как я ни пыталась не засмеяться или не улыбнуться, его магическая улыбка, его свет, его выражение лица заставляло меня смеяться.

Еще он очень любил учить меня латыни и сложным словам. И потом с гордостью просил где-то этим бравировать. Надо было видеть его гордое лицо, когда я выдавала такие слова, как «плюрализм мнений» или «гляндула-мама».

Еще мы вместе на разные стихи, придумывали мелодии и пели их потом.

Мне было года три, и папа научил меня фразе, которую потом радостно везде просил меня декламировать:

– Товарищи! Революция, о которой мечтали большевики, свершилась! Ура!

И я с выражением, правда не выговаривая букву «р», всегда это говорила, доставляя радость папе и всем окружающим.

В мое детство подряд умирали вожди, Брежнев, Андропов, Черненко, и вот как-то мы идем в садик, остановились на светофоре, а там стоят милиционеры, перекрывшие движение, так как умер Черненко. Мы равняемся с ними, и я детским поставленным голосом говорю:

– Что тволится?! То холоним, то назначаем! То холоним, то назначаем!

Конечно, меня тут же взяли на руки и быстрым шагом повели в садик, так как подобное могло грозить папе изгнанием из партии, но тем не менее, видимо, эти высказывания я слышала в разговорах взрослых, вот и выдала не к месту. Я всегда присутствовала на взрослых посиделках, меня никогда не выгоняли и не отправляли спать. Актерские компании они такие, дети всегда со взрослыми за столом, за кулисами, на гастролях, все слышат, анекдоты, разговоры, но при этом вырастают нормальными здравомыслящими людьми. Свободными от предрассудков и не боящиеся высказывать свое мнение. Так как с детства их воспринимают на равных и уважают. При этом понимая, где можно что-то говорить, а где нельзя.

Например, я с полутора лет в театре, бегала за кулисами, сидела на репетициях и спектаклях, мне никто не читал нотаций, как себя вести, но, поверьте, я с детства знала, что на репетиции нельзя шуметь и мешать взрослым, я знала, что во время спектакля нельзя выбегать на сцену, что, если говорят взрослые, их нельзя перебивать, что в театре есть свои законы и их надо уважать и соблюдать.

Рис. 26. Я в спектакле «Роковая ошибка»

Но я снова отвлеклась, по итогу, суды папа так и не выиграл. Он дал даже интервью какой-то газете, где подробно описал всю несправедливость и даже сравнил себя со своим героем Саидом, сказав, что он, так же как Саид, борется за справедливость, воюет с ветряными мельницами. Эх, нам бы извлечь из этого урок и не идти в суды, но мы не могли и подумать, что за обычного парня встанут такая сила и такие связи! И хоть мы и не хотели воевать с сильными мира сего, нас вовлекли в эту несправедливую войну!

После поста Тамира и вновь открывшейся в силу этого травли в наш адрес я лишь выложила пост в одной из социальных сетей, наверное, это выглядело как оправдание, но совсем промолчать я не могла. Я ни в чем не была виновата, я забрала заявление, но разрывать отношения с мамой я не обещала и никогда бы этого не сделала. В общем, вновь я получала ни за что!

Да, сейчас, спустя время, я научилась не реагировать на травлю и негатив, тем более его стало в разы больше по отношению ко всем публичным людям, что-то в обществе не так, что-то сломалось в душах, ощущение, что все только и ждут команды, чтобы наброситься на одного, по их мнению провинившегося и затоптать что есть мочи. Но тогда вся эта жестокая травля приносила боль. Особенно когда писали моим детям страшные вещи про мою маму и папу. Думаю, ни один нормальный человек такого бы не выдержал.

Травля детей.

Изображение взято из публичных социальных сетей

А потом раздался телефонный звонок. Звонили моему пиар-директору, но все это было адресовано мне. Говорил голос с кавказским акцентом, который желал мне и моим детям сдохнуть от рака, говорил, что весь мир хочет сжечь меня на костре и что я не должна жить! И если не заткнусь, то будут применены уже физические расправы.