Когда Джеф выбрался из лимузина перед «Плазой» с потрепанным сценарием под мышкой и поднятым воротником, он походил скорее на беженца, чем на кинозвезду. В лифте служащий сказал ему:

— Добрый вечер, мистер Джефферсон. Я слышал, сегодня был отличный телеспектакль.

— Спасибо, — отозвался Джеф.

Ему казалось, что спектакль закончился очень давно. Слишком многое произошло с того времени. Должно быть, она спит, подумал он. Бедная Шарлен, она заказала великолепный холодный ужин, шампанское в ведерке со льдом, и ждала, ждала, пока лед не растаял, а маленькие сэндвичи не засохли так, что их края загнулись. Он разбудит ее, потеревшись своим лицом о ее нежную щеку. Ей это нравилось.

Он бесшумно отпер дверь. Свет горел только в гостиной. Тележка из бюро обслуживания и шампанское в ведерке находились в комнате, но Шарлен не было. Очевидно, она легла в спальне. Он открыл дверь. Постель была пуста, на подушке лежала записка.

Он понял все, прежде чем раскрыл ее.

«Джеф, дорогой, я приняла решение давно, но не могла оставить тебя до спектакля. Если бы у меня были какие-то сомнения, мне бы следовало сделать это, когда ты сказал, что завтра вечером поведешь меня на обед к Клер. Тогда я поняла, что все зашло слишком далеко. То, что мы имеем, или имели, было замечательным. Но надо думать о всей жизни. Я не Джефферсон, я — Рашбаум. Или Берг. Я — такая, какой меня воспитали. Дочь моего отца. Поэтому я стану миссис Мервин Берг и проведу медовый месяц, который оплатит мой отец, в Израиле. Мы посетим там построенный им приют для детей. И будем принимать заслуженную отцом благодарность. Потом я вернусь назад и займу место в обществе в качестве миссис Мервин Берг. Люди будут восхищаться мной, любить меня, завидовать мне. И они не будут знать, что всякий раз, когда Мервин Берг занимается любовью со своей женой, она в это время занимается любовью с Джефом Джефферсоном.

Был только один момент, когда я могла осмелиться. После той вечеринки, когда я напилась, если бы ты оказался дома…

Не испытывай ко мне ненависти. Просто скажи, что я — трусиха. Это правда. Я не могла признаться тебе в этом. Я действительно дождалась спектакля. Ты был великолепен.

Я всегда буду следить за твоей карьерой, но, пожалуйста, не звони мне. Никогда. С любовью, Шарлен».

Она дописала в постскриптуме:

«Любовный роман расцвел и закончился, со всей его страстью, радостью и мукой, а я так и не придумала тебе ласкательного имени…»

Он опустился на край кровати. В первый момент испытал желание позвонить в авиакомпанию и спросить, когда ближайший рейс в Чикаго. Но если его объятия не убедили ее, то и погоня ни к чему не приведет.

Внезапно вся затея, борьба в Гильдии, постановка — все это, показалось ему, было только для Шарлен. Теперь все потеряло смысл. Он не смел думать о том, что пошел на компромисс, отчасти предал себя.

Он просидел в комнате, ни прикасаясь к еде и шампанскому, пока над парком не начался рассвет. Затем он заснул, не раздеваясь.