Глава 3

День начался с призывной выпевки горна – радиоточка разнесла по комнате воинский сигнал «зари». Семь сорок.

– Здравствуйте, ребята! – жизнерадостно сказало радио звонким девчоночьим голосом и сразу – высоким мальчишечьим: – Слушайте «Пионерскую зорьку»!

– Не буду! – буркнул я капризно и убавил звук. Спать хотелось ужасно. «А вот не надо было до ночи засиживаться!» – выговорил себе в назидание, отворяя форточку.

На свежем воздухе испуганно заколыхалась штора, позвякивая кольцами с «крокодильчиками», а с улицы долетело занудное ширканье лопаты – дворник дядя Федя вышел на расчистку.

От вчерашней хмурости в небесах и следа не осталось. Просыпав свежий, пушистый снег, природа словно исчерпала лимиты на осадки и сразу подобрела, являя милость человекам – над миром засияла густая, роскошная лазурь, без единой помарки в виде белесого облачка.

Алое, словно умытое солнце светило, но не грело, вот только малышне все нипочем – дошколята вопили на все голоса, кувыркаясь в сугробах, катая заготовки-шары для снеговиков, а от легкого морозца лишь ярче разгорался румянец на их пухлых щеках, кое-как стянутых «ушами» шапок.

Вздохнув, я наскоро поотжимался, помахал руками, изображая зарядку, и стал собираться в школу.

Вытащив из-под клавиатуры дневник, посмотрел, какие сегодня уроки, погладил полированный бочок микроЭВМ.

Спасибо Данилину – помог дотащить до дому самоделку мою продвинутую, а я еще и сумку с гостинцами волок. Полдня бегал по Москве в поисках дефицита! Ресторан на проспекте Калинина торговал на вынос чужеземным спиртным – я разжился «Чинзано» и «Мартелем». Повезло, даже канючить не пришлось, чтобы кто постарше затарился за меня – усатенький официант молча принял три десятки и отсчитал сдачу. Правда, жирные фиолетовые печати марали яркие этикетки, но это пустяки, дело житейское. Зато будет, чем чокаться на 23 Февраля и 8 Марта!

Маме я купил тушь для век «Луи Филипп» и баночку растворимого кофе «Бон», папе достал блок финских «Мальборо», сестренке привез целый набор модных заколок и цветных резинок для волос, а то бедной Насте приходилось нарезать на узенькие кружочки старую велосипедную камеру.

Приятно, что моих восхитили не подарки, а новые регалии их «Мишечки». Папа гордился, мама умилялась, а сестренка просто радовалась, незатейливо, но искренне.

Сложив в сумку тетради с учебниками, я сморщил нос – теперь, когда у меня что-то, наконец, стало получаться, когда я свел знакомство с членом Политбюро, идти в школу не хотелось совершенно. Пустая трата времени.

Вопрос: а куда его еще девать, это время? Или, может, меня возьмут научным сотрудником в папин институт – без аттестата о среднем, без диплома о высшем?

Ответ отрицательный…

Похмыкав, повздыхав над своею горькой судьбиной, я подцепил пальцами ног разношенные тапки и пошлепал на кухню. Отец уже ушел, он специально выходил пораньше, чтобы перед работой пробежаться на стадионе – «выдохнуть накуренное», по его выражению.

Мама, как всегда поутру, ничего толком не успевала, пытаясь одновременно жарить яичницу, прихлебывать кофе, одеваться и краситься. Торопливо семеня мимо санузла в зал, она мимоходом чмокнула меня, уже из спальни оповещая о завтраке на плите.