– Но папа обозвал бабушку плохим словом на букву «с», – выпалил Эл.

– Ну и ну, – сказал Джозеф. – Конечно, у них пропало всякое желание приезжать в гости.

– Им даже в Лондон расхотелось приезжать.

– А где они живут?

– В Центральном Брекзите, – ответил Дилан.

– Это мама так выражается, – сказал Эл.

– С недавних пор, – объяснил Дилан. – Потому что они взяли да и проголосовали за выход.

– Во-во, – подтвердил Эл. – За выход, за выход, за выход.

– Мне казалось, ты уже передумал, – напомнила Люси.

– Ага, – подтвердил Эл. – Так и есть. Но в день референдума я был за выход и до сих пор говорю, что победил.

– С тобой все ясно. Мои родители живут в Кенте, – сказала Люси. – Перебрались туда уже пенсионерами.

– А где ты выросла?

– В Эссексе, – ответила Люси. – На самом деле разница невелика. Не понимаю, к чему было затевать этот переезд.

– Значит, ты с нами не поедешь? – расстроился Дилан.

– Нет, – ответила за Джозефа Люси. – У него есть дела поважнее.

– На самом деле нету, – сказал Джозеф.

Это была чистая правда. Он мог заняться музыкой, но им с Джез так и не удалось выбрать дату, когда и он, и она, и студия звукозаписи были бы свободны, а летом как-то обленились. Что ему оставалось? Церковь, футбольные телерепортажи, ну, может, прогулка по Вуд-Грину с кем-нибудь из приятелей, кому некуда себя девать.

– Это хорошо, – сказал Дилан.

Люси улыбнулась. Правда, без особой радости. Улыбка вышла тонкая и неловкая. Разговор откладывался.

– Ты вовсе не хочешь ехать с нами, признайся? – под вечер спросила Люси, когда они, следуя заведенному ритуалу, вытаскивали из розеток одни электрические приборы и включали в сеть другие.