— Люблю, — вздыхал молодой человек.
— Нет, ты честно-честно скажи: любишь или нет?
— Честно-честно: люблю.
— Ты будешь звонить мне? Будешь писать?
— Буду, — морщился Леша.
— А можно будет на твой пейджер позвонить?
— Я оставлю номер, — обещал любимый.
А дальше — как обычно: скрип кровати, сбившиеся простыни, вздохи, охи, поцелуи…
— В меня, в меня кончай! — стонала девушка, закусывая нижнюю губу. — Сейчас в меня можно!
Наташа не заметила, как заснула, а проснувшись, пришла в ужас: Леша уехал, и она так и не успела проводить любимого.
Правда, любимый оказался заботливым: на столе, между тарелок и стаканов с недопитым шампанским, лежала стодолларовая бумажка.
Но ни телефона, ни адреса, ни даже абонентского номера своего дивного пейджера Леха почему-то не оставил. Впрочем, тогда она не слишком расстроилась: и то, и другое, и третье можно было узнать у подруги Таньки, его троюродной сестры.
Последующий месяц в жизни Наташи Степанковой был отмечен тремя важными обстоятельствами.
Во-первых, она объявила всем и каждому, начиная от стерв-подруг и заканчивая мамой-папой, что скоро выходит замуж и уезжает в Питер. Это вызвало неоднозначную реакцию: от скрытой и явной зависти стерв до совершенно искреннего родительского: «Ну, наконец!»
Во-вторых, она уже совершенно точно знала, что беременна.
Правда, ни о беременности, ни о желании сохранить ребенка она благоразумно никому не рассказывала.
А в-третьих, за все это время Леша так и не позвонил.
Конечно, это вызывало смутную тревогу. Но о тревоге она также никому не рассказывала.
Попытка выяснить питерские координаты Лехи у троюродной сестры не увенчались успехом: Танька знала лишь номер и абонент пейджера. А может быть, и адрес с телефоном знала, но по каким-то причинам не называла.
— А он тебе что, координат своих не оставил? — деланно удивилась подруга.