— Ну что, Натаха? — спросила она.

Та обреченно вздохнула.

…Вот уже вторую неделю Наташа Степанкова жила в московском районе Измайлово. К счастью, подруга Лиля оказалась не только бойкой, ушлой и неглупой, но и понятливой, а главное — душевной: выслушав рассказ землячки, она предложила: мол, поживи пока у меня, все равно я одна тут, а потом что-нибудь придумаем.

Первую неделю приезжая осваивалась в столице. Москва не понравилась провинциалке: шумно, народу много, да и дорого все. А деньги-то кончались.

«Ничего, я тебя на работу устрою, — пообещала Лиля Пономарева. — Торговать на рынок пойдешь? Не торговала никогда, только на вокзале сигаретами? Ничего, невелика премудрость».

За какую-то неделю Наташа решила две главные проблемы: жилья и средств к существованию.

Оставалось решить третью — именно потому подруга и потащила ее сюда, в поликлинику к знакомому гинекологу.

И вот — такой облом.

— Ага, рожать, — всхлипывала обманутая и брошенная. — А потом куда я этого ребенка дену? К родителям отправлюсь? Так ведь я им уже написала, что платье свадебное выбрала. Да и не знают они ничего.

— Ладно, оставайся пока тут, придумаем что-нибудь…

Сколько ни думали подруги, ни к какому решению не пришли. Да и какое может быть решение?

— Слушай, может быть, родишь все-таки? — вздыхала Лиля.

— А потом что? Даже если и тут где-нибудь в общаге приткнусь, жить на что, а? На пособие?

— Ну, живут ведь некоторые…

— Да не в том дело, — всхлипывала будущая мать. — Я этого козла, Леху, ненавижу уже… Понимаешь, ненавижу! Дали б мне автомат — рука бы не дрогнула. И ребенка от него не хочу!

— Ребенок-то твой неродившийся чем виноват? — не понимала подруга.

— А ничем! Ненавижу его, и все! Потому что от него ребенок.

Неизвестно, чем бы закончился этот этап в жизни Наташи Степанковой, если бы вскоре Лиля Пономарева не уехала из Москвы: где-то под Новосибирском скончался ее дядя, по слухам, очень богатый, и подруга, бросив торговлю, помчалась оформлять наследство.

Так Степанкова осталась одна…

А живот все рос, и вскоре она ощутила первые толчки. Ребенок подавал о себе знать, просился на волю, и Наташа, думая о своей горькой участи, заливалась горючими слезами. Она действительно ненавидела свое будущее дитя, она готова была проткнуть себе живот хоть сейчас, лишь бы избавиться от ненавистного бремени.