15.47.
Я взяла со стола телефон, который звонил уже несколько секунд. Это был Ваня.
– Ну, что там? – спросила я у него.
* Они были шокированы его поведением, но признали его абсолютно здоровым.
– Ну, хоть так! – радостно воскликнула я.
* Я передам тебе через Женю их заключение.
– Спасибо!
Я вернула телефон на стол.
– Что он сказал? – Герман оперся на дверной косяк.
– Хм, – протянула я, повернувшись к нему, – тебя признали дееспособным.
– Они даже не представляют, на что я способен, – двусмысленно с усмешкой произнес он, подходя ближе ко мне.
– Видимо, это знаю только я, – проведя ладонью от его груди к животу, прошептала я.
– Я совершенствуюсь, – продолжил он, прикасаясь губами к моей шее и слегка прикусывая кожу.
Я засмеялась.
– Могу продемонстрировать, – настаивал он, прижав меня поясницей к столешнице кухонных шкафов.
– Неужели ты думаешь, что я откажусь?
– Не думаю.
Он резко нагнулся, подхватив одной рукой меня за ноги, а второй придерживая спину, занёс в гостиную, и снова по нашим телам разлилась опьяняющая страсть, ведь внутри нас опять горело бешеное пламя, что делало нас живым и бессмертными.
Меня не привязывали ремнями к кровати, так как я не считалась буйной или агрессивной. Я могла спокойно передвигаться по палате.
Когда-то я думала, что это просто учебное задание, в котором не будет никакого подводного течения, однако мне пришлось многократно тонуть, чтобы потом подниматься и снова умирать под толщей воды, смыкавшейся над моей головой… И самое главное, причиной моей внутренней гибели было, казалось, то, что часто остаётся незамеченным – взгляд. Ох, как много могут сказать глаза, даже, если это глаза человека, проведшего последние двадцать лет в смирительной рубашке.