Эйприл пожала плечами. Она обожала лгать — на настоящий момент, насколько она себя знала, враньё было её самым любимым занятием. Но в этот раз, она не обманывала. Эйприл не имела ни малейшего представления о том, для чего появилась на свет.

Она отставила банку.

— Впрочем, идея у меня всё-таки есть... По свету гуляют миллиарды взрослых детей — неспособных брать на себя ответственность, заботится и любить. Они не вырастут уже никогда... Видно, Маяк хочет подарить тебе другую судьбу... — Эйприл взглянула мальчишке прямо в глаза. — Я помогу!

«Выискалась тоже помощница! От горшка два вершка!»

— Значит, миллиарды его не волнуют, а я — какой-то особенный?

— Конечно! Считаешь, ко многим из пустоты приходят девчонки? — она встала с дивана. — Можно ведь человека рассматривать только как силу. Понадобилось что-то миру: и — раз! Ты на свет появился! Перекраиваешь всё, как вздумается. Но это лишь кажется, что желания — твои. На деле, это желания сотворившего тебя мира, а ты — простой исполнитель, — она поправила сползший гольф и добавила, уже не настолько уверенно: — Мне так кажется... Но раз уж я здесь, покажи мне Станцию!

— А ты что слушаешь?

Эйприл показала на уши с серебряными ниточками внутри.

— Я бы дала один и послушала вместе с тобой, да они одноразовые, потом не приклею обратно. А других у меня нет.

— Опиши.

— Как можно музыку описать словами? — её брови взлетели вверх.

— Тогда напой.

— Размечтался! Пение — это призыв особей противоположного пола.

Они бродили до самого вечера и увидели всё: арки, антенное поле, «парус», реактор, с бьющимся над ним чёрным пламенем. Даже центральные ворота и заблокированную бетонную полусферу с интерфейсами для подключения к нейросети Маяка.

— Кир, ты чего?

— В смысле? Раскладываю кресло-кровать!

— Зачем? Диван широкий и мягкий. К тому же, втроём спать намного теплее!

— Нет. Мне удобнее здесь.

Кир почувствовал, как горят уши.

«Как бы она не заметила!»