Порошок внутри был. Где-то с половину горсти. Порошок слегка комкался, как чуть сыроватый сахар и пах чем-то горелым. И противным.

— Риск — дело благородное… Кто не рискует — тот не пьет шампанское… И того не хоронят в гробу из красного дерева…

Обойдя портал по кругу, Алиона достала из шкафа цифровик, сфоткала фишки с рунами, лежащие на полу, со всех позиций, просмотрела снимки, чтобы убедиться, что каждая руна четко видна, записала в блокнот слово, которое произносила Анька…

И после этого, резко выдохнув, как перед прыжком в прорубь на Крещенье — никогда не прыгала, но наверняка ощущения были бы схожими — девушка сдвинула одну из фишек.

Портал исчез.

Чуть подрагивающими руками — кто бы не нервничал в такой ситуации? — Алиона собрала все фишки и, сверяясь с фотоснимками, выложила их в круг обратно. Достала щепотку порошка…

— Фенд!

В комнате запахло рекой.

Получилось! Всё получилось! Все будет хорошо!

Алиона вошла в кабинет, огляделась…

И холодок, поселившийся в ее животе, неожиданно растаял.

А чего она, собственно, боится?

До девушки дошло, что большая часть того, что было ей неприятно в коллегах — это ее собственные выдумки.

Никто ее здесь специально не гнобил и не унижал, это все ее загоны. Борис — десантник? Ну, он в этом не виноват, правда? Хлопает по попке? А ты ему говорила прекратить? Веник слушает музыку, которая тебе не нравится? Тот же вопрос. Герда — красотка? Она в этом тоже не виновата, верно? На тебя скидывают ее работу, когда она в командировке? Одно «нет» с твоей стороны, хотя бы одно — было? Дианка ходит не по дресс-коду? Кто не давал тебе попросить ходить так же? Женя-сисадмин? Неромантичный сухарь? Точно? Ты же с ним почти не общалась, да и романтики последнее время наелась выше крыши. Строгая начальница Ивана Игоревна? Так и с ней ты не общалась… Алиона, ты два года проработала с людьми и умудрилась ничего про них узнать!

Они не нравятся тебе… А нравишься ли ТЫ им?

Девушка шагнула вперед, твердо собираясь.

— О! Аленка!

Борис подскочил сбоку, протягивая одну руку к пакету с вкусняшками к чаю, а вторую — к округлой попке Алионы…

Она посмотрела на Бориса. Тот убрал руку и заулыбался. Широко и радостно, как человек, который искренне рад ее увидеть:

— Чего ты такая низенькая? Ты же выше была.