Опер долго не открывал. Звонок был вырван с корнем, и Яковлев со всей мочи тарабанил в деревянную дверь. Наконец открыла сожительница. Яковлев прошел по узкому коридору на кухню и увидел напарника. Лицо его в действительности, как и говорил патрульный было «разукрашено». От Сергея несло перегаром.

— Рассказывай, — подставив рядом табурет, сказал Яковлев.

— Вон пошла! — прикрикнул Сергей на любопытную сожительницу. — Что рассказывать?

— Кто тебя так? — спрашивал Яковлев.

— Не имеет значения, — ленно натягивая на себя растянутую майку ответил он.

— Рассказывай, может помочь смогу. Не дело это, когда вот так запросто мента можно тронуть, — говорил разъярённый Яковлев. — Свои?

— Нет.

Сергей тянул с рассказом, ему хотелось излить душу, но он не знал с чего начать.

— Ну, давай же!

— За городом как с моста кривого съезжаешь, лесок есть, знаешь? — начал он.

— Ну.

— Там если с другого конца заехать, от болотца, дом для душевно больных стоит, психушка по-нашему.

— Не знаю такой.

Яковлев весь превратился в слух.

— При совке это был дом для умалишенных. Предполагалось, что там лечат душевнобольных, но в действительности об этих несчастных никто не заботится, они заброшены и предоставлены сами себе. С ними обращаются как с животными. Кто эти люди, чем они занимались до того, как попали сюда, — никто не знает. Наш нач бывший, оказывал им услуги по защите, — мялся Сергей.