— Еще чего! — возразил Дмитрий.

— Пожалуйста, уйди, — мягко сказала она, блеснув глазами.

Дмитрий повиновался. Он вышел сам и вывел за собой дежурного.

— Я буду за дверью. Если что, кричи, — предупредил он.

Судья услышал знакомый голос, медленно, уставши поднял голову и глаза его сверкнули безумной яростью.

— Ты жива! — изумился он, садясь на скамейку стоявшую у стены.

Кристина напуганно дернулась от его резкого движения. Она не могла расслабиться и состредоточиться в его присутствии, чтобы посмотреть, считать с него информацию про Акрама.

— Жива, — подтвердила она. — Я все знаю про тебя, и не осуждаю. Я долго молилась за тебя, но что-то мне подсказывает, что это было бесполезно.

— Не осуждаешь? За что ты не осуждаешь меня, дочь?

Кристина переборов себя подошла к нему ближе.

— За все что ты сделал.

— Прости меня, дочь. Я берег тебя как мог, — боясь посмотреть на нее, говорил судья. — Зачем ты пришла? Сидела бы дальше где сидела и я бы здесь не оказался, — дрожащим от страха голосом сказал он.

Он понимал, что для него пришел конец. Кристина достала из сумки две фотографии Акрама.

— Посмотри на него. Если знаешь где он, отпусти пожалуйста его и ты меня больше никогда не увидишь.

— Кто это? Почему я должен знать где он?

Сев на край скамейки Кристина громко выдохнула. Она увидела, что отец говорит правду. Он действительно не знал где парень с фотографии. Она сильно чувствовала отца и переняла на себя его состояние, ощущая неприятный нервный озноб во всем теле.

— Что ж, тогда мне пора.

— Стой, — сказал судья встав со скамейки. — Надо думать мы больше не увидимся с тобой.

Когда отец встал и направился к ней, Кристина отшатнулась в испуге, столько дикой злобы и ненависти горело в безумных глазах судьи, и она не просто видела это со стороны, ее поведение становилось таким же. Две мощные энергии схлестнулись друг с другом. Все ее маленькие страхи перед отцом слились в один большой и подлый страх. Его грозный взгляд шел вразрез с его простительной речью. Он будто намеренно тянул время.

— Вот так просто уйдешь и все? Мы столько не видились с тобой, — говорил он, приближаясь все ближе к ней.