Книги

Солнце для мертвых глаз

22
18
20
22
24
26
28
30

Гарриет заметила любопытную холодность в его натянутой улыбке, но тогда ничего зловещего в ней не увидела.

Глава 11

Они никуда не делись. Другие знакомые ей девочки, подружки – Миранда, Изабель и Холли тоже хорошо помнили восьмой год своей жизни, хранили воспоминания, которые навсегда запечатлелись в их памяти. Щенок, подаренный родителями на день рождения, – в случае с Мирандой, а у Холли – падение с пони и сломанная нога; для Изабель таким воспоминанием было рождение брата. У нее, Франсин, тоже были свои воспоминания: убийство матери.

Почему обычно запоминаются именно эти подробности, а не другие? Хоть кто-то может это четко объяснить? Почему люди обманывают – а именно это они и делают – свою память?

Все те обстоятельства – как ее отослали в комнату, как Франксин ждала там, скучая и раздражаясь, – остались с ней. Бабочка, которую поймала и выпустила в окно. «Красный адмирал» – это распространенный вид бабочек, возможно, самый распространенный в Англии, он используется во многих орнаментах и логотипах. Вероятно, большинство людей просто не замечают «красного адмирала» на коробках с овсяными хлопьями, на обложках книг, на бутылках с пеной для ванны. А вот Франксин замечает. Она даже увидела одного на майке. И даже помнит кольцо на дверном звонке, как залезла в шкаф и притянула дверцу тоненькими пальчиками семилетнего ребенка.

А вот крик «Нет!» и вопль – не помнит. Франксин знает о них, потому что Джулия говорила, что она рассказывала о них полиции. Мачеха поддерживает жизнь в ее воспоминаниях. Девочка не помнит, как нашла маму, как сидела рядом с ней, перепачкалась в крови и ждала прихода папы. Джулия говорит, что ей лучше смотреть в лицо тому, что произошло, поэтому постоянно напоминает ей об убийстве. Иначе все это давно полностью стерлось бы из ее сознания.

Джулия говорит – повторяет это уже многие годы, – что тот мужчина думает, будто Франксин видела его. Она действительно видела его, макушку и мыски ботинок. Ее отец говорил ей – раз, наверное, тысячу, – что тот мужчина не ищет ее, что все это чепуха и абсолютная выдумка, будто тот якобы охотится за Франксин. Во всяком случае, убийцы уже давно нет на свете, ведь он был наркоманом. К тому же думал, будто находится в доме другого доктора Хилла.

Франсин ни сейчас, ни тогда не боялась этого мужчину. Она не хотела знать, кто он такой, где находится и что с ним случилось. При выяснении причин чьей-то смерти часто повторялась одна и та же фраза: «Их это не воскресит». Франксин нередко размышляла над ней, над тем, что установление личности того мужчины, его поимка, наказание и устранение как угрозы для других – все это не вернет ей маму.

Психотерапевтический метод, применявшийся Джулией, состоял в том, чтобы спрашивать клиентов, как бы они распорядились тремя желаниями. Однажды она спросила об этом у Франсин и у Ричарда, но больше никогда не задавала этого вопроса после того, как ушла из профессии. Если бы Джулия спросила ее об этом сейчас, то Франсин ответила бы, что первым ее желанием было бы, чтобы тот день никогда не наступал, а если бы это оказалось невозможным, чтобы ей дали забыть его; вторым – поступить в Оксфорд; что до третьего желания, то она была слишком благовоспитанна и добра, чтобы говорить о нем.

С кем-либо, кроме себя самой. Потому что ее третьим желанием было, чтобы Джулии не стало. Франксин не желала ей никакого вреда. Меньше всего ей хотелось, чтобы та умерла, – она повидала достаточно смерти на своем веку; но было бы здорово, если бы мачеха встретила доброго, привлекательного и богатого мужчину и ушла к нему.

Это было предложение Холли. Все, что имело отношение к сексу, обычно исходило от ее подруги.

– Она толстая и старая, но все еще довольно симпатичная, – сказала Холли. – Какой-нибудь старик может запасть на нее.

– Она не толстая, – возразила Франсин.

– Ой, да ладно тебе. У нее же шестнадцатый размер[29]. Как минимум. Большая толстая рыба. Наверное, раньше была золотой рыбкой, а теперь стала дельфином. А однажды станет китом.

– Дельфины и киты не рыбы, Холли.

– Ну, морские животные. Она большое толстое морское животное.

Иметь дело с Джулией можно было, только соглашаясь с ней, молча, и спокойно заниматься своими делами. Насколько это было возможно. Все остальное, что хотя бы издали напоминало спор или дискуссию, изнуряло до крайности. Первым сдавалась шестнадцатилетняя собеседница; она же, сорокадевятилетняя, была полна сил. Франсин достигла той точки, когда практически перестала разговаривать с Джулией, ограничивалась короткими «да», «нет» и «спасибо» и улыбалась.

Однако это не мешало Джулии постоянно повторять ей с различными вариациями: «Послушай, Франсин, что с тобой такое? Что я сделала не так? Если я чем-то расстроила тебя, то хотела бы знать, чем именно».

– Ты ничего не сделала, Джулия, – неизменно отвечала падчерица.

– Потому что, если сделала, то всегда лучше, знаешь ли, выложить все начистоту, взглянуть правде в глаза и все обсудить.