Над лагерем раздался звук рога, его подхватили другие рожки, а отряды, уже готовые к выходу, стали строится в колонны и начинать движение.
Якоб, как верный грум, кинулся держать стремя, помогая девушкам сесть на коней. А сам подпрыгнул, подтянулся и оказался на спине своего "росинанта".
Армия двинулась по караванной дороге, вдоль предгорий, спускаясь к югу и постепенно отклоняясь к востоку. Воздух ещё хранил утреннюю свежесть, не успев прогреться. Ехать было легко, даже пехотинцы, хоть и измученные долгой дорогой, в ранние часы имели бодрый вид.
Часам к девяти утра, когда воздух уже стал накаляться, девушки увидели стоящего на обочине всадника. Он был одет в кожаную куртку с нашитыми на грудь и спину железными пластинами и кожаный шлем. На поясе висел длинный нож с широким лезвием, левая рука держала лук, правая сжимала поводья пегой лошадки с длинной, неухоженной гривой. На одном боку коня висел небольшой круглый щит, сбитый из досок и обитый железными полосами, а на другом, колчан со стрелами. Всадник осматривал проходящих людей, словно искал кого-то. Увидев девушек, он направился в их сторону. От его вида подруги невольно вздрогнули. Лицо всадника рассекал шрам, который начинался под левым глазом, проходил через одну ноздрю широкого носа, верхнюю и нижнюю губу и заканчивался на подбородке. Этот шрам был криво сшит неумелым хирургом, что только ещё больше уродовало лицо человека.
- Благородные синьоры, - шепелявым голосом поприветствовал он девушек, - меня прислал за вами мой господин, граф де Блуа. Если вы не передумали ехать на охоту.
- Нет, не передумали, - сказала Саша, - что нужно брать с собой?
- Ничего, у вас все есть, - ответил воин, окинув их взглядом,- только сумки с коней перекинуть надо. Хотя едем не далеко, но животным будет легче вас везти.
Саша догнала одну из повозок и договорилась с возничим, чтобы сложить к нему в повозку вещи, дав за это монетку. После чего, сложили все лишнее на телегу. Воин посоветовал оставить только щиты. Приказав Якобу следить за имуществом, поскакали за провожатым. Он провёл их вокруг ближайшей рощи и вывел на поляну, где находился довольно внушительный отряд. В нем было около сотни рыцарей, полсотни вооружённых слуг, оруженосцев. В центре поляны, на лошадях, находились граф и герцог.
- Вот и вы, - воскликнул Эсташ, когда девушки подъехали к ним, - можем отправляться. А ты, Заяц, - обратился он к их провожатому, - бери своих следопытов, и двигайтесь впереди нас, ведите поиск.
Провожатый девушек, названный Зайцем, поклонился графу, окриком подозвал десяток вооружённых слуг и вместе с ними отправился вперёд. За ними тронулся остальной отряд.
Охотники двигались в сторону от дороги, не спеша, сберегая коней. У всех было приподнятое настроение, слышался смех, кто-то рассказывал бородатую историю, кто-то травил охотничью байку.
Подруги ехали рядом с графом, который принялся расспрашивать их об империи. Его интересовали законы, жизненный уклад и обычаи. Разговор вела Настя, обстоятельно отвечая на вопросы, а Саша отмалчивалась, так как ничего этого не знала.
Выпытав все у Насти, он принялся пытать Сашу о Руси. Пришлось ей вспомнить школьные уроки истории, отвечая на его вопросы. Когда возникла пауза в беседе, то Настя, краснея от смущения, спросила Эсташа:
- Скажите, ваша милость, правда, что вы пишет стихи?
- Да какие там стихи, - махнул он рукой, - для жёны, иногда сочиняю, женщинам это нравится. А на вашей родине, Александра, есть поэты?
- Встречаются, ваша милость, - ответила Саша, - только я к стихам равнодушна.
- Почитайте, что-нибудь, - начал просить граф, - хоть кусочек, что сможете вспомнить.
- Хорошо, я попробую, только перевод на ваш язык, может исказить красоту слога,- проговорила Саша, - вот, к примеру, слушайте.
На память ей пришёл Пушкин, самое известное, его стихотворение. Она принялась читать на своём языке:
Я помню чудное мгновение: