Единственный большой остров в устье реки целиком занимал форт, а может, это была тюрьма. Набережная поворачивала и несколько километров шла по берегу моря, заканчиваясь у военной базы или просто похожего на нее объекта, обнесенного по периметру все тем же сетчатым забором. Дальше тянулся широкий дикий пляж, и мы пошли по нему, бросив велорикшу, колеса которой не были приспособлены к передвижению по песку.

Еще через пару километров пляж стал уже, справа появились скалы. Забравшись на одну из них, Лысый сказал, что никаких следов цивилизации впереди не наблюдается. Море так и манило искупаться, и мы не стали отказывать себе в удовольствии. Выбравшись на берег, решили никуда больше сегодня не ходить, – во-первых, устали, во-вторых, не знали, куда идти. Хоул за морем, сказала Инга, и надо сперва придумать, как до него добраться.

– Зря мы в эту сторону пошли, – сказала Даша. – Если в городе был порт, он там, где многоэтажки.

– Теперь хорошо рассуждать, когда разведали, что в этой стороне, – ответил я. – Стоянки для яхт следовало искать как раз здесь.

– Может, стоянки дальше?

– Давайте завтра проверим.

На следующий день мы прошли по пляжу километров десять. Скалы справа чередовались с рощицами пальм. Впереди на берегу что-то темнело – подойдя ближе, мы обнаружили, что это большое, искусно сделанное каноэ, украшенное рисунками и резьбой.

– Плавсредство как произведение искусства, – сказал Лысый, глядя на него. – Не просто мастера трудились – настоящие художники.

– Надо поймать хоть одного и спросить, где весла, – сказала Машка.

– Плыть на каноэ через море было бы опрометчиво, – заметил Эпштейн. – Мы даже не знаем, какого оно размера. Вдруг это океан.

– Зачем сразу через море. Вдоль берега на нем было бы в самый раз. Все лучше, чем ногами песок месить.

За береговыми скалами высилось нечто искусственное, и мы с Дашей вскарабкались на ближайший утес, чтобы глянуть, что это. Посмотреть – посмотрели, но ни к какому выводу не пришли. Конструкция стояла далеко и напоминала задранный к небу напольный вентилятор, только километровой высоты.

– Свирепые туземцы приплывают из-за моря, чтобы поклониться этой штуке и принести ей жертвы, – шепнул я Даше. – А она посылает им дождь из спелых фиников. А когда прогневается – град из кокосовых орехов.

– Да ну тебя! – сказала Даша и стала спускаться вниз.

Пока мы лазили на скалу, наши успели насобирать дров, развели под пальмами костер и сварили в котелке рорбестийского кофе. Мартышка обнаружила поблизости усыпанный крупными ягодами куст, наелась сама, настойчиво угощала нас, а под конец попыталась спрятать несколько ягод на черный день у Эпштейна за пазухой.

– Вода у нас кончается, – сообщила Машка.

– А вот сейчас взбодримся кофейком и пройдем еще чуть дальше, – сказал я. – Мы сверху видели – вроде как речушка там поблескивала между зарослей. Где-то она должна впадать в море.