В моем понимании мы занимаемся какой-то дикой фигней.

С тех пор, как родители перебрались в квартиру на два этажа выше, мы стали сами по себе, а они – сами по себе, потому что ни Алёне, ни мне, не пришло бы в голову жить с ними в той квартире, хоть она и в 120 квадратов.

Видимо, покупая ее, мой отец на это и рассчитывал.

Сейчас его семейная жизнь выглядит так, будто началась сначала. И началась сначала она именно там, это понятно даже дураку, а в нашей семье таких нет.

– Ален, – стучу в дверь ванной, приоткрывая ее, но не заглядывая.

– М-м-м? – мурлычет сквозь шум воды.

– Буду наверху, малыш.

– Угу…

Прикрыв дверь, достаю из шкафа куртку и обуваю кроссовки. Забросив на плечо сумку с хоккейной экипировкой, выхожу из квартиры, закрыв дверь на ключ.

По ступенькам поднимаюсь на два этажа выше и скребусь в дверь, игнорируя звонок.

– Никит… – выдыхает растрепанная Ольга, распахнув мне дверь. – Пожалуйста, возьми мусор, когда будете уходить. Ему это бесполезно говорить…

На ней заляпанная непонятно чем футболка, что я стоически игнорирую.

– Без проблем, – киваю, сваливая на пол сумку.

В квартире стоит оглушительный ор.

Никогда не думал, что дети умеют создавать такой ультразвук.

Закрыв за мной дверь, Ольга прикладывает пальцы к вискам, и пищит:

– Я… на минуту отойду.

Пронесясь по коридору, закрывается в комнате и я, кажется слышу, как щелкнул замок.

Весело.

– Позвони мне утром… – гаркает отец в трубку, качая на своем плече источник этого невменяемого ора. – Утром позвони! – повторяет, отключаясь и швыряя на диван телефон.