Проведя по подбородку рукой, проверяю чтобы их там и правда не было.

Алена смеется, радуясь моей пантомиме.

Улыбаюсь, надевая толстовку поверх футболки.

Натянув носки, выхожу в гостиную и заряжаю кофемашину.

По телеку крутят повтор баскетбольного матча, который пытался посмотреть еще вчера, но мы с Олененком весь вечер мотались по городу, закупаясь к ее дню рождения мешками продуктов. Он у нее завтра, и завтра меня припахали на лепку всяких канапе, потому что вечеринка пройдет здесь, у меня.

Открыв самый верхний кухонный ящик, до которого она в жизни не дотянется без стремянки, проверяю неприкосновенность своего подарка. Маленькая бархатная коробочка, в котором, как бы слюняво это не звучало, мое, блин, сердце на цепочке. Долго думал, что ей подарить, и в процессе пришел к выводу, что у нее почти нет украшений. Волнуюсь.

Даже если не понравится, она ведь не признается.

– Где моя косметичка?

Оборачиваюсь, отпив из кофейной чашки.

– В ванной, – говорю с совершенным покер-фейс.

Бродя в полотенце по комнате, замирает.

– Где в ванной?

– В “твоем” ящике, – поясняю я.

Сам ее туда положил.

– А-а-а, – тянет, сжимая на груди полотенце. – Она же в пакете была.

– Убежала, – пожимаю плечом.

– Ясно… – развернувшись, топает в ванную.

Не знаю, когда ей надоест таскать туда-сюда свои вещи.

Часть она уже давно хранит у меня, потому что ночует здесь четыре дня в неделю. Три оставшихся дня мы ночуем в ее квартире, и это продолжается третий месяц, с попеременным изменением графиков. Третий месяц мы спим вместе, независимо от того, где это происходит. И из этого правила не было ни одного исключения.

В ее понимании мы живем раздельно.