Книги
Собаки и тайны, которые они скрывают
Неудивительно, что господство Мэри над Коки означало не то, что она приняла Коки в группу, а скорее то, что у нее была власть отогнать Коки, и, таким образом, разделение двух сук по-прежнему было необходимо. Такое распределение позволяло обеим собакам мирно сосуществовать, когда у них началась течка.
Кто знает, отчего у собак начинается течка? Из-за длинных ночей и коротких дней? Из-за того что короткие дни становятся длиннее? Потому что у других собак началась течка? Из-за неизвестных феромонов? Как бы то ни было, собаки в группах склонны к одновременной овуляции (это замечается и у женщин). Среди моих собак процесс начинали, как правило, высокоранговые самки, и в том же году к ним присоединилась молоденькая динго Вива. Малыш мопс Бинго дал понять всем этим дамам, что готов стать их мужем, но ни одна из них не восприняла его всерьез.
Кто может размножаться в группе диких псовых? Конечно, только доминирующая пара, так как для того, чтобы вырастить всего один помет, требуются напряженные усилия всех членов стаи. Но если один из доминирующей пары отсутствует, что тогда? Если отсутствует самка, самец может спариться с одной из своих дочерей. Видимо, инцест между отцом и дочерью не кажется слишком предосудительным представителям семейства псовых. Но инцест между матерью и сыном – кажется, совсем другая история. По причинам, известным собакам, но не нам, многие собаки-матери не спариваются со своими сыновьями. И, конечно, Мэри не стала бы этого делать. Однако, как ни странно, табу, которое Мэри ощущала так сильно, не разделялось ее сыновьями, которые не стеснялись приближаться к ней. Оба кобеля продолжали приставать к ней и, наконец, стали очень настойчивы. Сьюсси даже однажды схватил Мэри за хвост и потащил к себе. Однако она не позволяла им и не поворачивалась к ним задом, чтобы они не застали ее врасплох. Вместо этого, когда они подходили слишком близко, Мэри поворачивалась к ним мордой, садилась и показывала зубы.
Коки и Вива, напротив, могли выбрать любого из самцов. Однако, как ни странно, ни одна из них не выказывала никаких признаков желания спариться с кем-либо. Насколько я могла видеть, они не оставляли меток, не демонстрировали свое желание и не приглашали никого. На взгляд человека, для этого не было очевидной причины. И все же я подозреваю, что Мэри каким-то непостижимым образом принуждала их. В дикой природе альфа-волчицы часто способны удерживать подчиненных самок от беременности исключительно силой своего характера: альфы не одобряют подчиненных, принимающих самцов, и подчиненные это знают.
Альфа-волчицы сообщают о своих чувствах, глядя на подчиненных самок, когда к ним приближаются самцы. Обычно одного взгляда достаточно, чтобы заставить подчиненных сесть. Похоже, именно это Мэри и делала с Коки и Вивой, которые, пока у них длилась течка, казались очень подавленными. Но я хотела, чтобы Коки повязали, потому что знала, что ее щенки будут очень хорошими ездовыми собаками. После того как я перевезла ее в такое место, где Мэри не могла знать, что та делает, я поместила ее вместе со Сьюсси.
Возможно, социальные ожидания также слегка принуждают самцов. У Сьюсси тоже почти не было энтузиазма. Но я держала их вместе до тех пор, пока они не спарились. Все прошло хорошо. Во время акта они были весьма трогательно нежны друг с другом, хотя от всего процесса в целом получали мало радости, а когда все кончилось, без дальнейших церемоний расстались. Наверняка Мэри поняла, что произошло, – после она подошла к Сьюсси и понюхала его пенис. Наверняка она учуяла секрецию Коки.
Через несколько дней к нам вернулся третий сын Мэри, Зуи, потому что семья брата моего мужа не могла приспособиться к его скитаниям. Едва Зуи вошел в дверь, как Мэри бросилась прямо к нему, развернулась, сдвинула хвост вбок и приняла бы его тут же, если бы мы их не остановили. Ее готовность породила загадку: почему ей оказался нужен он, а не его братья? Она это знала, а мы нет. Возможно, она не узнала Зуи. Когда он уехал почти год назад, он еще был подростком, а вернулся уже взрослым псом. При этом от него пахло чужим домом. Неудивительно, что Мэри не помнила, кто он такой. Однако, когда после более чем двухлетнего отсутствия одну из дочерей Коки привезли к нам в гости, все присутствующие, как наша семья, так и ее владельцы, считали, что Коки и ее дочь узнали друг друга.
Но узнала ли Мэри Зуи или нет, на самом деле не имело значения. В конце концов, единственное, чего Мэри хотела от Зуи, – осеменение. С другой стороны, ни тогда, ни позже она не предпринимала никаких действий, чтобы быть с ним, играть или путешествовать с ним, как она делала с Мишей. Он был третьим на верхушке мужской иерархии, когда ушел от нас, и незмедлительно и охотно занял то же место, когда вернулся, – возможно, потому, что его прежний статус цеплялся за него или, возможно, потому, что первое и второе места были заняты состоявшимися собаками, которые были сильнее его. И, возможно, Мэри не хотела видеть его постоянным супругом из-за его относительно низкого ранга. Считала она его незнакомцем или нет, но подходящего партнера она в нем явно не видела.
Любовь между собаками очень трогательна, но не менее трогательна, на мой взгляд, деловая сексуальная встреча, когда сука, которую кобель интересует слабо или совсем не интересует, стремится только размножаться. Одно функциональное спаривание, свидетелем которого мне довелось стать, казалось особенно безличным, и, несомненно, Мэри имела в виду нечто подобное. Эпизод произошел на тротуаре в Сан-Хосе, Коста-Рика, где маленькая сука принимала высокорангового кобеля. Четыре других кобеля ждали своей очереди, в то время как один кобель (Собака Номер Два в иерархии собравшихся) охранял спаривающуюся пару, негромко рыча на прохожих, подошедших слишком близко. Расставшись, в отличие от Миши и Мэри, которые радовались вместе, коста-риканские собаки даже не переглянулись, а, повернувшись спиной друг к другу, сели на противоположных сторонах тротуара и провели следующие несколько минут за вылизыванием своих гениталий. Закончив, сука встала, но это движение вызвало новый выброс спермы, поэтому она села и снова подмылась. Когда она закончила, высокоранговый пес уже ушел. Она ушла, сопровождаемая другими самцами в порядке их рангов, причем каждый из них уделял местонахождению своих коллег больше внимания, чем любой из них обращал на нее. Подобно людям, стоящим в очереди за билетами на концерт, эти кобели, казалось, были в основном озабочены тем, чтобы никто не прошел вперед очереди. Спаривание Мэри было бы таким же бесстрастным.
Я хотела бы завершить наблюдение, хотя бы для того, чтобы увидеть, как самка ведет себя с другими самцами, но я не могла. К сожалению, был вечер, и тротуар, выбранный собаками, находился прямо напротив шумного бара в безлюдном районе города. Я была с научной писательницей Сай Монтгомери, и мы решили, что завсегдатаи бара могут неверно истолковать мотив двух американок без сопровождения на пустой улице ночью, наблюдающих за совокуплением собак. Ситуация была двусмысленной, и поэтому мы ушли.
Когда, наконец, у маленькой динго Вивы началась течка, она знала свое место и показала всем нам, что не думает о том, чтобы спариться с кем-то. Во всяком случае, не тогда, когда Мэри бросала на нее неодобрительные взгляды. Кем, в конце концов, была Вива, чтобы рожать? Если бы группа была дикой и пыталась обустроить логово, Вива ни за что не стала бы матерью. Она была бы одной из охотящихся помощниц и нянек, если бы ее присутствие вообще терпели. Я выпускала ее во двор в одиночестве, чтобы та могла справить нужду, что она делала очень осмотрительно, вообще не оставляя меток и сразу же возвращаясь в дом. Однако однажды, наблюдая за Вивой из окна, я увидела, как чей-то спрингер-спаниель перемахнул через забор и рухнул рядом с Вивой. Позже я узнала, что его звали Мисти, но в тот момент я его впервые видела. Его внезапное появление напугало Виву, которая, будучи дикой, не терпела неожиданностей, и к тому же была очень застенчива. Она побежала к кухонной двери, а я вылетела из дома как раз в тот момент, когда спаниель запрыгнул было на Виву. Громко завизжав, она перевернулась на спину, зажав хвост между ног, чтобы прикрыть вульву, в позе безоговорочного неприятия, но в то же время испуганного подчинения. Но спаниель мужественно оседлал ее. Хотя Вива боролась с ним, извиваясь, крича, брыкаясь и кусаясь, и хотя я кричала и размахивала руками, несясь к ним, за то время, пока я пересекла двор, Мисти проник в нее и выпустил сперму. Так что ничего не оставалось делать, кроме как ждать. Я была в ярости, перепуганная динго изо всех сил пыталась встать и горько плакала по-собачьи, а спаниель с извиняющимся видом стоял над ней, но смотрел на меня с некоторой тревогой, пытаясь понять, не грозит ли ему опасность. Конечно, она ему не грозила – действия собак нельзя оценивать по человеческим меркам. Когда собаки разошлись, я открыла калитку и отпустила горе-ухажера с миром. В конце концов, он нас кое-чему научил: собаки могут насиловать.
Так закончилась коллективная течка. Коки была беременна от Сьюсси, Вива была беременна от спаниеля (мы сделали инъекции от нежелательной вязки, но безрезультатно), а Мэри, которая в качестве альфа-самки по собачьим правилам должна была являться единственной беременной собакой, как раз-таки беременной не была. Прошло два месяца. Коки была готова рожать. Поскольку эти щенки были моей идеей, а не Коки или чьей-либо еще, я обустроила в своем кабинете коробку для щенков, где она могла родить незаметно и беспрепятственно. Это было человеческое событие, а не собачье, как я это понимала. Коки поняла. Она довольно легко и быстро родила пятерых симпатичных щенят, но ее гнездо, когда она закончила, не было таким чистым, как у Мэри. Кроме того, хотя она улыбалась, когда люди подходили к ней, и довольно охотно показывала своих щенков, иногда она казалась беспокойной, проводила меньше времени в своей коробке, чем Мэри, и часто раздражалась на щенков. Однажды поздно ночью она очень сильно ударила своего маленького первенца краем зуба, и его скулеж заставил нас всех – и собак, и людей – прийти в комнату. Хотя щенок лежал на полу и все еще плакал, Коки лежала в своей коробке, как будто ничего не происходило.
Однако это не означает, что она не была хорошей матерью. Она была прекрасной матерью, защищавшей своих детей, и по большей части относилась к ним хорошо. Просто Коки не была похожа на Мэри. В конце концов, под материнством эти две собаки понимали разные вещи. Мэри родила на моей кровати в полной безопасности. У нее был муж, который ее любил, плюс поддержка и помощь всех вокруг – не только Миши и хозяев, но и двух мопсов, которые в этом контексте выполняли роль второстепенных собак, или помощников. Первый опыт Коки в родах, напротив, был далеко на севере, на цепи на дворе для собак. Судя по ее ощущению необходимости бороться за выживание в тот момент, когда она только появилась в нашем доме, отношения Коки с ее бывшими товарищами по команде нельзя было назвать дружескими. Ей было незнакомо чувство безопасности, которым наслаждалась Мэри.
А что касается ее второго помета, как Коки представляла себе будущее своих щенков? Два щенка из первого помета Мэри два года спустя, уже взрослые, все еще были с ней. Кто знает, что случилось с первыми щенками Коки и насколько маленькими они были, когда их забрали. Первый опыт родов сделал Мэри сильной и властной. Первый опыт заставил Коки грустить и бояться.
И все же, возможно, беспокойство Коки было связано не только с будущим, но и с прошлым. Наверняка Коки знала, что Вива беременна, и чувствовала, что ей нужно будет принять меры для спасения собственных щенков. Бедная маленькая Вива, конечно, понимала, что что-то не так; она часто скулила и прижималась ко мне, когда приближалось время ее родов. В свои восемь месяцев она сама была еще ребенком, и ей было страшно. Мой муж как раз в это время был в отъезде, и поэтому Вива спала рядом со мной на кровати. В то время я работала вне дома, и я не могла брать ее с собой, но в день ее родов я взяла отпуск. Вива родила на моей кровати глубокой ночью, плотно прижавшись ко мне, и, хотя казалось, что она испытывает сильную боль, она справлялась со всем довольно медленно, но в целом хорошо. За два часа она родила пятерых нежных щенков, трех кобельков и двух сучек. Все они были одинакового размера, с одинаковой короткой шелковистой шерстью, и все серовато-коричневого цвета, цвета земли, цвета всех диких щенков при рождении.
Из трех матерей Вива казалась наименее искусной. Она была молода, это правда, но Мэри, собачья Мать-Земля, была всего на несколько месяцев старше Вивы, когда она так успешно родила свой первый помет. Но Мэри хотела щенков, а Вива, похоже, нет. Это не значит, что она их не любила. Она никогда не выглядела раздраженной, щенки не доставляли ей беспокойства, и она не отвергала их.
Напротив, она подходила к ним очень нежно, хотя и нерешительно. Могло показаться, что это не ее щенки, но Вива хотела бы, чтобы было иначе. Она достаточно часто кормила их молоком, но в остальном проводила с ними очень мало времени. Как правило, Вива оставляла их в гнезде, которое я сделала для нее прямо возле моей кровати, чтобы им было всегда тепло, в то время как она сидела посреди комнаты, напряженная и застывшая, явно огорченная, и иногда дрожала, словно боялась быть со своими щенками, но в то же время боялась их оставить.
Через два-три дня я вернулась на работу, оставив Виву с ее щенками в моей спальне, Коки с ее щенками на кухне, а других собак на улице, где они не беспокоили бы новоиспеченных матерей. За собаками присматривали члены нашей семьи, включая домработницу. Но когда я пришла домой днем, я почувствовала, что случилось что-то ужасное. В доме было абсолютно тихо. Моих детей не было дома, как это обычно бывает в это время дня; муж был в отъезде, а домработница отдыхала. Все было так, как должно быть. Так что беда произошла не у людей. Но обычно, когда мы приходили домой, собаки встречали нас.
В тот день никто не появился, вокруг была абсолютная тишина. Я поднялась по лестнице. Вива, съежившись и дрожа, сидела возле дверей моей спальни. В тишине она посмотрела на меня.
Я прислушалась и услышала стук когтей по полу. Я прошла спальню мимо Вивы. Гнездо Вивы было пусто, а Коки, выглядевшая крайне огорченной, нерешительно шла ко мне со щенком в пасти. Я попросила ее отдать его мне. Слегка наклонив голову, Коки просто положила его на пол. Затем она повернулась и вышла из комнаты. Я слышала стук ее когтей на лестнице. Она медленно спускалась к своим собственным щенкам.