Я в огромном долгу перед другими людьми за материал, изложенный в этой книге. Начало в виде благодарности своим сородичам напомнило бы, скажем, о работах по антропологии, в которых ученый с благодарностью признает помощь своих коллег и колониальных чиновников, но забывает поблагодарить людей, оказавших большую помощь в изучении, терпеливых жителей деревень, которые научили его, что говорить и делать, позволили ему увидеть свои церемонии и ответили на все его вопросы. Но я не хочу продолжать в этом духе.

Я знаю, кто помог мне больше всего. В моем случае это десять собак и динго, и поэтому я начну с благодарности им, особенно Мише, Мэри и Коки, а также Сьюсси, Фатиме и Виве.

Теперь, возможно, я все же похожа на начинающего антрополога. В реальной жизни в антропологии самые полезные люди часто происходят из крайних слоев социума. Это высокопоставленные шишки, потому что они начальники и без их содействия ничего не делается, и низкоранговые люди, потому что то, что их клеймит в их собственном обществе, не отмечается сторонним исследователем, который, будучи чужаком, дружит с ними без предрассудков. В обмен на признание и дружбу люди с низким рангом вознаграждают исследователя ценнейшей информацией. Интересно, что большинство людей, по-видимому, ведут себя так почти везде, по всему миру. Что еще интереснее, собаки тоже. Собаки высокого ранга могут монополизировать человека, отгоняя тех, кто ниже по социальному положению. Человек, в конце концов, – ценный товар, почти трофей. Между тем человек плохо приспособлен к различению рангов у собак и с такой же вероятностью подружится с собакой низкого ранга, как и с любой другой. Низкий статус не означает низкий интеллект; стигматизированная собака обычно сразу понимает ситуацию и пользуется высоким статусом человека.

В моей «деревне» вождями были Миша и Мэри, Коки, Сьюсси, а годы спустя Фатима. Таким образом, признавая их вклад и выражая им благодарность за него, я делаю то, что, в конце концов, сделал бы начинающий антрополог: преклоняюсь перед силой.

А Вива? Динго Вива была похожа на собаку, но не только. То, что собаки делали незаметно, Вива делала драматично. В результате, как лучший информатор начинающего антрополога, она показала мне много неожиданных вещей, которые я в противном случае могла бы пропустить, – например, тот факт, что собаки по-разному относятся к своим передним и задним лапам. Однажды, когда вокруг нее хлынула вода из шланга, она подняла одну за другой передние лапы, чтобы встряхнуть их, не обращая внимания на задние, которые стояли в воде по щиколотку. Вива также использовала свои передние лапы как руки, чтобы манипулировать предметами.

Будучи из другого племени, не из того, что другие собаки, Вива была изолирована от них. Изоляция придавала ей низкий статус, и поэтому она была одинока. В обществе собак я тоже была чужаком, и Вива это видела, и часто льнула ко мне для компании. Однажды, когда мы переезжали в новый дом, я посадила ее в загон, чтобы она не убежала или не попала под колеса фургона.

Толпа незнакомых людей плюс суматоха и неразбериха так расстроили ее, что она попыталась укусить и выцарапать себе путь к свободе. Она показывала мне, что собаки, когда очень расстроены, должны что-то делать, что угодно, лишь бы предпринимать какие-то действия. Я боялась, что Вива выберется, и пошла чинить проделанную ею дыру. Когда она поняла, что я собираюсь сделать, она отчаянно попыталась прорваться через дыру, прежде чем я смогла помешать ей. Когда я засунула ей голову и плечи обратно внутрь загона и начала заделывать дыру проволокой, она схватила меня за рукав, откинулась назад и потянула изо всех сил, пытаясь втянуть меня внутрь с собой. Она была такой сильной, что прижала меня к проволоке, но я была слишком большой, чтобы пролезть в дыру. Она перестала тянуть, но не ослабила хватку. Она просто крепко прижала меня к клетке и некоторое время смотрела на меня. Чуть позже Вива признала, что ее план потерпел неудачу. Затем постепенно и неохотно она открыла пасть и отпустила меня.

Не все, что она делала, было понятно, по крайней мере, людям. Например, когда она ехала со мной в машине, она знала, когда мы приближались к пункту назначения, даже если она не бывала там раньше. Очнувшись от долгого сна, Вива заметно оживлялась и смотрела в окно. Автомагистраль переходила в ухабистую проселочную дорогу, и это было подсказкой, хотя и не единственной; часто до пункта назначения приходилось преодолевать многие мили пересеченной местности. Машина постоянно делала повороты на все более узких дорогах, и это тоже было подсказкой, но часто Вива радовалась прибытию еще до того, как машина начинала поворачивать. Когда я поняла, что она точно предсказала большинство наших приездов, я попыталась убедиться, что сама не подавала ей знаков, ни словом, ни действием, и я думаю, что мне удавалось скрывать свои чувства. Тем не менее, динго это знала, и я так и не сумела понять, как она это делала.

Шестое чувство у собак? Возможно. Когда-то способность слонов общаться на больших расстояниях полушутя относили к экстрасенсорному восприятию. На самом деле слоны общаются с помощью звуков – громких, но на слишком низких частотах, чтобы люди могли их услышать. Однако, хотя люди приручали слонов более 2500 лет, об инфразвуке никто не знал до 1983 года. Так что, возможно, собаки, которые являются непревзойденными наблюдателями, могут воспринимать вещи о нас или о мире, которые удивили бы нас. Возможно, несмотря на всю мою осторожность, я, в конце концов, делала что-то, с собой или с машиной, что давало маленькой Виве подсказку.

Итак, я всегда буду ей за многое благодарна, и особенно за то, что она открыла мне существование этой тайны. Без таких животных, как Вива, мы не можем даже определить то, чего не знаем.

Я также в долгу перед многими людьми, прежде всего перед моим мужем, моими детьми, Питером Линчем, Пэт Стеррет Стоукс и Питером Томасом, выдающимися владельцами собак, чье сотрудничество и терпение сделали эту работу возможной. Я глубоко признательна Дэйву Хьюстону и его семье, за то что они показали нам, как собрать упряжку ездовых собак. От Дейва я узнала о ездовых собаках больше, чем от кого-либо другого, и этот вид спорта доставил огромное удовольствие всем нам – людям и собакам. Я также хотела бы выразить свою благодарность доктору Форресту Ф. Тенни, который в 1940 году, будучи молодым ветеринаром, ухаживал за моей первой собакой. Я хочу поблагодарить доктора Майкла Маки и доктора Чарльза Де Винна за их выдающийся опыт, дружбу и сострадание. Собакам действительно нравилось посещать этих ветеринаров, и они являлись на прием с высоко поднятой головой и хвостом. Я также хочу поблагодарить Мерта Дайера, нашего депутата в законодательном собрании штата и по совместительству аптекаря, за его чрезвычайную доброту и за инсулин в крошечной дозировке, который был нам нужен для Фатимы. Прибыль аптеки, вероятно, была нулевой, а достать инсулин было очень тяжело. Было бы легче сказать, что достать инсулин невозможно, и тем самым избавиться от многих проблем, тем более что пациент был всего лишь животным. Но вместо этого месяц за месяцем Мерт доставал нам необходимый инсулин, и Фатима продолжала жить. За великодушную попытку помочь мне найти Фатиму после ее исчезновения я хотела бы поблагодарить Гретхен Пуассон.

Мой долг перед иллюстратором этой книги Джаредом Уильямсом очевиден, но я хотела бы поблагодарить его не только за его искусство, но и за интерес. Я хотела бы поблагодарить фотографа Питера Швайцера, за то что он щедро разрешил использовать фотографии, которые вдохновили меня на некоторые рисунки. За ее неизменное совершенство в качестве редактора, как обычно, я хотела бы поблагодарить Лиз Дюваль. Хочу также выразить благодарность Говарду Мэнсфилду и Сай Монтгомери за прочтение рукописи и их прекрасные советы. Я также хотела бы поблагодарить Сай за то, как она пишет о животных, представляя их как индивидуумов. За это же, а также за знакомство со способностью животных к наблюдению, я бы хотела поблагодарить Вики Хирн, написавшую многочисленные книги о собаках. Также я хотела бы поблагодарить моего агента Айка Уильямса и издателя Питера Дэйвисона не только за их участие в создании этой книги, но и за то, что с обоими джентльменами было очень приятно работать. И, наконец, я хотела бы поблагодарить Боба Готтлиба – возможно, самого одаренного редактора в мире, чей щедрый энтузиазм очень воодушевлял меня и многих других людей.

Следующий список включает несколько классических работ, которым я особенно обязана.

Ackerley, J. R. 1965. My dog Tulip. New York: Poseidon Press.